История про то, как несколько ребят после трагических случаев на Земле оказались жителями затерянного во вселенной Пояса астероидов. Как они стремились вернуться домой и для этого построили из потоков Мирового света парусный корабль…
Август 1998
В ночь на 5-е, во время бессонницы, моментально и ярко вспыхнувший сюжет (бывает же такое!) - "Полосатый жираф Алик"! За двадцать дней, к 24-му числу, текст написан и перепечатан. Строчка из дневника: "Теперь, слава Богу, на некоторое время (надеюсь!) оставит меня ощущение творческой несостоятельности".
"Крапивинский календарь"
Выхожу один я на Дорогу... На дорогу туда действительно выходит каждый сам, один. А можно ли найти дорогу обратно - ту самую Дорогу, опоясывающую (подобно ленте Мёбиуса, наверное) время и пространство? Дорогу, пройти которую можно лишь стерев семь пар железных башмаков - и только тогда, когда ты будешь к этому готов?
Можно - шепчет под ухо старая сказка. Можно – скрипнула цепь между мирами. Можно? – боюсь выдохнуть я. Потому что в двадцать лет смерти нет, даже если ты не раз видел ее следы. Твоей смерти нет. А в десять, в двенадцать лет ее нет тем более. Не должно быть.
А она есть. Мы ее не замечаем – настолько обыденными сейчас становятся сводки ужасных по сути своей новостей. Легче всего повесить железный занавес в собственных мыслях – а иначе, как говорят, «и свихнуться недолго». Вот только жестокости в мире меньше не становится – жестокости, жертвами которой часто оказываются дети. Почему так часто читатели ругают «нового» Крапивина (и я сама в частности)? Потому что он не желает закрывать глаза на «озверелый мир».
11 сентября 2001 года. События в США. Мир «сдвинулся по фазе». Дикое нарастание бессмысленной жестокости. Вот и попробуй тут писать «светлые, добрые, как прежде, книжки», как этого просят некоторые мягкосердечные читательницы.
"Крапивинский календарь"
Вот и выходят из-под пера писателя сказки для детей, которые совсем не сказки и не для детей, оказывается. Потому что даже если несправедливо оказавшиеся жертвами «озверелого мира» дети и смогли вернуться по Дороге домой, жестокость ОЗМа никуда не делась. И может оказаться так, что снова надо будет идти туда. И кто скажет, появится ли снова Дорога около Астероидов, на которых можно выдумать все, что угодно – только оно будет ненастоящим, говорить обо всем на свете – но никогда не вспоминать о маме, чтобы не сжимала душу тоска по безвозвратно ушедшему… И кто скажет, что же лучше – этот маленький рай или пустота?..
Август 1998
В ночь на 5-е, во время бессонницы, моментально и ярко вспыхнувший сюжет (бывает же такое!) - "Полосатый жираф Алик"! За двадцать дней, к 24-му числу, текст написан и перепечатан. Строчка из дневника: "Теперь, слава Богу, на некоторое время (надеюсь!) оставит меня ощущение творческой несостоятельности".
"Крапивинский календарь"
Выхожу один я на Дорогу... На дорогу туда действительно выходит каждый сам, один. А можно ли найти дорогу обратно - ту самую Дорогу, опоясывающую (подобно ленте Мёбиуса, наверное) время и пространство? Дорогу, пройти которую можно лишь стерев семь пар железных башмаков - и только тогда, когда ты будешь к этому готов?
Можно - шепчет под ухо старая сказка. Можно – скрипнула цепь между мирами. Можно? – боюсь выдохнуть я. Потому что в двадцать лет смерти нет, даже если ты не раз видел ее следы. Твоей смерти нет. А в десять, в двенадцать лет ее нет тем более. Не должно быть.
А она есть. Мы ее не замечаем – настолько обыденными сейчас становятся сводки ужасных по сути своей новостей. Легче всего повесить железный занавес в собственных мыслях – а иначе, как говорят, «и свихнуться недолго». Вот только жестокости в мире меньше не становится – жестокости, жертвами которой часто оказываются дети. Почему так часто читатели ругают «нового» Крапивина (и я сама в частности)? Потому что он не желает закрывать глаза на «озверелый мир».
11 сентября 2001 года. События в США. Мир «сдвинулся по фазе». Дикое нарастание бессмысленной жестокости. Вот и попробуй тут писать «светлые, добрые, как прежде, книжки», как этого просят некоторые мягкосердечные читательницы.
"Крапивинский календарь"
Вот и выходят из-под пера писателя сказки для детей, которые совсем не сказки и не для детей, оказывается. Потому что даже если несправедливо оказавшиеся жертвами «озверелого мира» дети и смогли вернуться по Дороге домой, жестокость ОЗМа никуда не делась. И может оказаться так, что снова надо будет идти туда. И кто скажет, появится ли снова Дорога около Астероидов, на которых можно выдумать все, что угодно – только оно будет ненастоящим, говорить обо всем на свете – но никогда не вспоминать о маме, чтобы не сжимала душу тоска по безвозвратно ушедшему… И кто скажет, что же лучше – этот маленький рай или пустота?..
Хорошая повесть в духе Крапивина. Вот если бы у Крапивина все книги были такие же, то Крапивину цены бы не было.
Сейчас мне, конечно, трудно вспомнить, о чем там было. Я помню только то, что книга мне очень понравилась. Мои любимые Крапивинские книги до этого были: Мушкетер и фея, Колыбельная для брата, Паруса Эспады (кстати, все эти книги обязательно должен прочитать уважающий себя (в литературном смысле) ребенок). Эта книга встала на ряды любимых книг, и на полку лучших!
Автор Крапивин стал для меня открытием. Книгу посоветовала приятельница. Я не огромный любитель детской литературы, за исключением книг моего детства, но отчего-то повелась. К тому же по объему книга оказалась небольшой. Я проглортила ее за несколько часов. Читала до трех ночи! Остановиться не смогла! Это произведние для таких как я - взрослых детей. Позиционируется, как детское, мое мнение - для детей тяжеловато. Слишком взросло для ребенка. А для стандартного взрослого человека покажется слишком наивной, детской. Вот такая она странная. Нет, я не плакала, как предрекала моя подруга, но я настолько прониклась... Желание прямо сейчас взять, и опять перечитать! Удивительно трогательно, так талантливо и по доброму. Хочу теперь всего Крапивина в бумаге - пусть будет. Он замечательный.
Плохая книга с хорошим названием (на него я и попался).
Первое впечатление было: Крапивин сошёл с ума. Загробный мир, населённый погибшими детьми; про каждого детально прописана история гибели.
«Пластмассовый» рай как разновидность ада. Притом – как бы полемика с «Повелителем мух»: детский замкнутый социум, отделённый от взрослых, не звереет, утрачивая человеческий облик, а наоборот, сплачивается в дружный коллектив, проникнутый заботой, тактичностью и трепетным сопереживанием друг другу.
Скомканные сюжетные линии: подаренный щенок оказался ни к селу ни к городу; так же и заглавный жираф большой роли в сюжете не играет. Расставание ребят ближе к финалу сумбурно нелепое – только что даже представить не могли, как обойтись друг без друга, жизнь готовы положить были, лишь бы остаться вместе... а следом – разбрелись поодиночке, не успев ни попрощаться, ни адресами обменяться. Да и путь к дому автор показал не для всех.
Сохраняется привычный крапивинский набор: сентиментальные мальчики, малозначимые девочки, корабли, прозвища, смерть.
Слишком много условностей: одежда, пища, ремонт корабля – всё делается силой мысли. Морские бои в глубоком космосе (в безвоздушной среде)... Дорога, идущая по Жёлтой планете, но приводящая на Землю... В итоге, нет впечатления достоверности происходящего.
Символизм не везде понятен: задача «сносить семь пар железных башмаков» (вполне в духе сказочных традиций) – исполняется как-то нелепо: первой пары хватает на годы, следующие три рассыпаются в пыль мгновенно; затем долго носится пятая пара, а шестая с седьмой обращаются сами в труху. Что имел в виду автор? Загадка...
Намёк на недостоверность спасения героев в финале: цвет обоев другой, изменилось название клуба... Получается, и сам мир – не тот, куда они так стремились?
Герои всю книгу мечтали вернуться к родным, тосковали по мамам и папам, проделали колоссальный путь. Но радость встречи вообще не показана. Вернувшись, они поглощены собой, пережитыми приключениями.
Под конец Крапивин принялся убивать погибших детей по второму разу, и читать стало сложно, но тут, к счастью, книга закончилась.
- Но зачем нам чёрный корабль! - тонко возмутилась Алёнка. - В нём одно только зло!
- Э, милая моя! В кораблях не бывает зла. Зло - в тех, кто плывёт на этом корабле. Или не зло, а наоборот. От того зависит, кто что везёт. Можно и динамит, и новогодние подарки...
Вот и ещё одна книга про Безлюдные Пространства позади, половина цикла прочитана. Жаль, конечно, но ничего. Меня ждут ещё целых четыре книжки, а это немало. С такими чудесными произведениями время летит незаметно, а каждый герой становится родным.
В этой книге героев аж девять. Миньку сбила машина, принесённому в жертву Локки вырезали сердце, Коптилка упал виском на срез железной балки, Доня боролся с лейкемией, Алёнка была в разбившемся самолёте, Сырая Веранда наглоталась таблеток, под Вовкой во время терракта взорвалась бомба, Кирилку-заложника подстрелил бандит, Голован подхватил болезнь после того, как его кинули в ледяную реку. Думаете, они все умерли? А вот и нет. Эти ребята переселились в затерянный в космосе пояс астероидов. Там у каждого из них своя планета (как в мире Маленького Принца), а всё, что они вообразят, в миг станет реальным. Живи да радуйся, как говорится, но ...они же ДЕТИ, им этого недостаточно. Они хотят домой. А чтобы попасть домой, нужно стоптать семь пар железных башмаков... И остаться верным товарищем!
В кораблях не бывает зла. Зло — в тех, кто плывёт на этом корабле. Или не зло, а наоборот. От того зависит, кто что везёт. Можно и динамит, и новогодние подарки…
Всякое коварство чревато возмездием.
А иногда кажется, что весь мир вокруг — это черный шар, а звезды — кем-то проткнутые дырки. А за ними, снаружи шара, такой яркий свет пробивается лучиками…
— Уж теперь-то тебя Рыкко обязательно сожрет, одну-то! Веранда первый раз улыбнулась: — Подавится.
Оказалось, что вдребезги разбит звездный компас, а гироскоп от него унесло в… Голован оглянулся, нет ли рядом Аленки, Веранды и Кирилки, и конкретно сказал, куда унесло несчастный волчок.
— А новый разве нельзя придумать?
Голован сказал, что можно. Только все равно придется рассчитывать курс заново, потому что буря забросила нас… в общем, туда же, куда и гироскоп.