Голливуд

Пить я не умею и, как следствие, не люблю. Ничтожные дозы алкоголя приносят мне адовы муки похмелья. Долгого, мутного, болезненного. Если учесть, что и сам процесс для меня не особо привлекателен ни вкусом, ни запахом, то попойка лишается для меня всякого смысла. Все это не раз обрекало меня быть самой трезвой в компании. Той, кто убирает со стола и моет посуду, потому что остальные для этого не будут пригодны еще двое суток. Тоскливая участь. Казалось бы, что мне ловить у Буковски? Чуждая, непонятная мне среда. Я знала, что не могу отблагодарить книгу откликом понимания, узнавания, воспоминаниями хоть бы студенческих лет. А оказалось, что в этой компании мне было весьма комфортно даже трезвой. Признаю, что изначально клюнула на возможность почитать о голливудском исподнем. Исподнего мне не показали. Ну так. Самую малость. Как завлекалочка. Как подвязка на ноге. Мелькнуло что-то и скрылось. Возможно, здесь нет ни глубины, ни особого смысла. Но есть то, что я никак не ожидала здесь встретить – дружба, доброта, трогательная любовь. Возможно, это лишь сентиментальный порыв, вид сквозь стакан с виски, но душевно, черт подери.

Буковски пишет, как пьет. Хлопнул рюмашку (написал короткое предложение). Налил бокал вина (рассказал о друзьях). Открыл банку пива (вспомнил деньки молодые и сбитые костяшки пальцев). Без всяких там рассусоливаний про «в багрец и золото одетые леса» или интерьеры. Кому оно надо, если в холодильнике есть бухло? А оно есть. А если нет, то всегда есть тот, кто сбегает. Из шмоток внимания удостоился только ковер с павлинами в гостиничном номере. Зачетная, видать, была вещь. Буковски – это литературный кубизм из коротких, четких фраз и ярких сегментов эпизодов. Буковски как Хэмингуэй, только круче. Серьезно, он мне намного симпатичнее. Нет в нем позы и пафоса. Зато есть самоирония. И остроумие такого градуса, которым мог похвастаться разве что Черчилль. Кому как, а эти качества мне нравится больше. Не люблю выпендрежников. В книге куда не плюнь – в шизика попадешь. Они ходят по барам, гостиницам, домам, кинотеатрам и пьют. Пьют засыпая и просыпаясь, пьют за разговорами и в молчании, пьют в болезни и здравии, пьют в горе и радости, пьют в бедности и благополучии, пьют пока смерть не разлучит их с бутылкой. Аминь. Без вонючего перегара, едкого пивного пердежа, похмельного храпа, пьяного обидчивого бреда всё это выглядит даже прикольно. Истина, как говорится, в вине. По количеству выпитого Буковского можно уже причислять к оракулам. И знаете, у него отлично бы получилось. Глаголет он правильные вещи, тонко подмечает и с юмором излагает. Посмотрите на количество цитат к книге. Учитывая её объем, её почти полностью в них переписали.
Впечатление от книги осталось самое светлое. Вспоминаю с улыбкой.
П.С. И еще один аргумент в пользу крутости Буковски.

Наконец Сара сказала: «Нам пора домой, кошек кормить».
Пьянка могла подождать.
Голливуд мог подождать.
Кошки ждать не могли.

Дядька крут!

эта книга про писателя, которому появилось что терять, но он всё ещё не может расстаться со своей скамейкой в парке.

эта книга про актёра-трезвенника Джека Бледсоу (Микки Рурк), который согласился играть пьяницу. а за всеми капризами и мотоциклами заметно как сильно он уважал Чарльза.
посмотрев фильм, я была шокирована и околдована тем, как Рурк сутулился, да и вообще всеми его повадками. а в книге мелькнула фраза, что он ещё не стал сутулиться так сильно, как Буковски.

эта книга про Джейн Куни Бейкер и актрису Франсин Бауэрс (Фэй Данауэй), о прошлом Чарльза. это его первая любовь, первая жена, ссоры, алкоголь. она была безумна, она была в отчаянии, она была прекрасна. они любили друг друга и, я уверена, это было довольно весело.
было забавно читать, почему в фильме появились моменты с шикарными ножками Фэй.

эта книга про друга Джона Пинчота (Барбет Шрёдер), который был готов разрезать себя на куски, только бы снять этот фильм.
Буковски постоянно говорит о том, что он не любит человечество, ему не нужны друзья, но при этом в каждой книге находишь несколько близких ему людей. то же самое у него с писателями: никого не уважает, но каждое интервью так и сыплет именами.

эта книга про последнюю жену автора Сару (Линда Ли Бегли), благодаря которой он прожил лет на десять дольше и в несколько раз счастливее. молчаливая, но с языком-бритвой; спокойная, но требовательная. она мне понравилась ещё в романе Женщины , а сейчас я окончательно поняла, что она была именно тем человеком, который был ему нужен.

а ещё этот роман немного про меня.
я, прилежная девочка из хорошей семьи, лежу в тёплой кровати и чувствую, как моё сердце сжимается от:

Я не был таким уж отменным бойцом. У меня слишком маленькие руки, к тому же я недоедал, здорово недоедал.

а потом я уезжаю
и
рюмка за рюмкой.
о ком вы говорите, когда пьяны? о милой девочке из соседнего дома или о симпатичном мальчике-однокурснике?
а я о Чарльзе Буковски, да.

Hollywood. Скажите вслух. Hol-ly-wood. И еще раз.
Всего 9 букв. Но 9 особенных букв, черт возьми. Проговорите еще раз. Какие они рождают ассоциации в вашем возбужденном мозгу? 9 кипельно-белых букв на зеленом холме. Белых, как блеск от грани на крупном алмазе. Как рождественский снег. Как порошок кокаина. Как платье давно уже мертвой Мэрилин. Как новая сорочка преуспевающего топ-менеджера. Как чистый лист, на котором можно заново написать свою жизнь. Или как саван, в который заворачивают труп. Труп прошлого например..
Альфа и Омега. Голливуд воплощает в себе все и сразу. В нем все с лихвой, всего слишком много, все слишком ярко, все слишком противоположно. Слишком много ненужных людей, вещей, чувств и мыслей. И не разберешь - свои они или чужие. Все смешивается, поглощает и выплевывает тебя, как потерявшую вкус жевательную резинку, когда ты становишься не нужен. Но все равно оставляет надежду.
Эй, крошка, что для тебя Голливуд?
Hollywood. 9 букв. 9 оставшихся невыбитых зубов в кривой улыбке Америки. 9 последних зубов, которыми еще можно продолжать улыбаться.

Улыбаться, даже когда тебе 70.
Улыбаться от того, что тебе есть куда возвращаться в кое-то веки.
Улыбаться, потому что твой дом - наконец полная чаша, в нем 5 кошек и прекрасная жена, готовая разделить с тобой и постель, и бутылку вина, и мучение от осточертевших богемных мероприятий, на которые нельзя не ходить.
Улыбаться, потому что твоя печень еще существует, хотя, казалось, ты состоишь из одного спирта.
Улыбаться от того, что известные люди готовы многое отдать, чтобы сняться в фильме по твоему сценарию.
Улыбаться, от того, что тебя наконец признают и твой талант действительно оказался талантом, а не похмельный бредом.
Улыбаться, от того, что легендарный режиссер готов разрезать себя на куски в прямом смысле, чтобы твой фильм увидел свет.
Улыбаться, от того, что, несмотря на весь твой нонконформизм и показное неуважение ко всему человечеству, нашлись люди, которые разглядели твою настоящую натуру и искренне тебя любят.
Улыбаться от того, что ты написал чертовски хороший сценарий, по которому сняли чертовски хороший фильм, и по ним обоим ты написал чертовски хорошую книгу.
Улыбаться, от того, что прошел уже почти век от дня твоего рождения, а тебя по-прежнему помнят, любят и боготворят, хоть ты был еще та старая задница, и ты всегда это знал.

В каждой своей книге Хэнк всегда писал немного о будущем. О том чего бы он хотел достичь, мог достичь, или никогда не достигнет. Закидывал маленькие якорьки в неизвестность, чтобы там застолбиться. А "Голливуд" единственная книга, в которой нет ни слова о будущем. Есть только прошлое, которое он никогда не забудет, потому что оно сделало его таким, каким он был, и настоящее, которое, стоило этого, мать его, грязного, разрушающего прошлого с запахом самого омерзительного портвейна. Мерзкого и прекрасного прошлого одновременно, как весь этот гребаный Голливуд.

"Голливуд" удивительно трогательный роман. Спокойный и добрый. Без драк, дешевого пойла, тяжелой службы, ночей на скамейках и вокзалах, многообразия женщин, имен которых не упомнить, передряг и метаний.
Он о том, что, возможно, тебе когда-нибудь повезет. О том, что возможно, когда-нибудь представится случай расслабиться.

О том, что пока нам не выбили все зубы - нужно продолжать улыбаться..
Ну, и любить кошек, конечно же. Куда ж мы без кошек то, черт возьми?

Буковски — тролль 81-го левела. Может быть, даже 82-го. Даже если всю книгу подозревать подвох, то он всё равно тебя обманет, потому что никакая это не книга. Дядя Буковски очень ловко записывает баечки, которые уместно травить где-нибудь между кружкой чего-нибудь нефильтрованного и рюмкой какого-нибудь сорокаградусного. А вот я там был, это видел, ко мне такая вот пришла. Этих вот трахал и этих вот тоже. А ещё кучу народа вокруг пальца обвёл. Ну да, да, натянул, как девочек. Кого? Да продюсеров всяких. Издателей всяких. Читателей всяких. Впрочем, есть ещё одна задумка помощнй. Написать бы книгу, как я их всех натянул, чтобы натянуть ещё раз. Рекурсивно, ткскзать! Так выпьем же за сепульки!

Буковски умеет делать бабло из одной вещи, которая кажется простой, но на деле не такая уж и простая. Он просто бывает собой. Частенько. Может быть, даже постоянно, хотя не буду утверждать с такой уж уверенностью. Это редкий талант, потому что мало кто хочет быть самим собой, все хотят казаться кем-то другим. Наполеоном, изысканной дамой, бунтарём или даже самим Буковски. Может быть, потому Буковски и продаёт себя так успешно, что это ничего ему не стоит.

А надо ли думать, что за всем этим скрывается какая-то особая философия или определённый посыл? Хрена с два там есть что-то за этим, разве что специальная картонная коробочка для любителей СПГС, но это уже только потому, что Буковски действительно тролль какого-то там заоблачного левела. На деле же пустота. Вся книга — это один большой тост собственной ловкости.

Да и то, что он постоянно бухает, тоже ровным счётом ничего не значит. Он мог бы кактусами упарываться. Или книги читать. Или гладить котиков, котик за котиком, сначала два-три котика нежно-коричневого окраса, потом здоровый полосатый, а потом догнаться вот тем, жирным, персидским, кастрированным. Гулять, так гулять.

И это не книжка, конечно, а путевая заметка, страничка из дневника с любопытными наблюдениями о закулисном мире Голливуда, который нам никогда не увидеть без глянца. Впрочем, на что там смотреть? Мы и так догадывались, что гладко там ходит только то, что предусмотрительно смазали вазелином.

Наконец состоялось долгожданное знакомство со знаменитым Чарльзом Буковски. Яркий автор, лиричный и вульгарный, но , безусловно - очень талантливый.
Итак, роман "Голливуд". Книга о написании сценария к фильму "Пьянь" и о съемках самого фильма. Сюжет состоит из забавных эпизодов, связанных с тем или иным реально существующим кинематографистом. При этом, книга достаточно правдива, автобиографична. Хотя правдивость можно и оспорить, но думаю главное, что читалось интересно.

Знаете, в чем разница между критиком и простым зрителем? Критик смотрит кино бесплатно.

Старый алкоголик, добрейшей души человек, пишет о том, как заставили его сочинять сценарий. При этом, в своём вечном похмелье он сохранил необычайно ясный и трезвый взгляд на многие вещи. В основном это скитания по дорогам США, кабаки и дешёвые гостиницы, дешёвый виски, собутыльники и печатная машинка, которая всегда должна быть рядом. Изнанка киношного бизнеса, приправленная классической авторской иронией и самоиронией, показывает известность и богатство, а также аферизм киношного бомонда. И во всем этом столько юмора, ненависти, алкоголя, ну и все-таки любви, конечно, что оторваться просто невозможно.

Видеть на экране всякое дерьмо стало столь привычным, что люди перестали отдавать себе отчет в том, что смотрят одно дерьмо.

Впервые, я познакомился с фирменным стилем Буковски, его мудростью. Очень понравилось - никакой «воды», никаких описаний интерьеров и облаков – только взаимоотношения главного героя с другими персонажами и его размышления. Все происходит спокойно и неторопливо, счастье в мелких радостях и совсем не обязательно это все должно происходить под влиянием алкоголя. Много диалогов, причем не пустых, вовремя ввёрнутое крепкое словечко, яркий юмор, все это тот самый Буковски, знакомство с которым я обязательно продолжу.