— Генрих, а с тобой я хочу поговорить отдельно! — строго сказала леди Элизабет, прищурившись на сына. Леди Элизабет звала его Генрихом, только в случае тяжких провинностей.
Брат съежился и постарался вжаться в сиденье кареты. Для двадцати пятилетнего высокого и мускулистого мужчины сделать это было трудно, но Генри справился.