Он в принципе не понимал, что такое молитва. Ему чудилось нечто унизительное и противное разуму в том, чтобы вставать на колени и просить об одолжении. Если о чем и позволено молиться, так это о даровании мужества или смирении, ибо такая молитва обращена внутрь и является призывом к самому себе.