Красота Риты скорее подразумевалась, чем существовала физически. Она просвечивала из неё, она имелась в виду, но не заявляла о себе впрямую. Её красота как будто не хотела навязываться, как это бывает с гордыми и при этом стеснительными людьми, которые не решаются или находят ниже себя принимать участие в общем веселье, но и не уходят совсем, высокомерно и сдержанно оставаясь поблизости, как бы говоря всем вокруг — я здесь и со мной надо считаться.