Тогда случилась зрелая, сиречь барочная фаза отношений Л.А. с рок-н-роллом, наметенная на, по оценкам Зойда, с его серферским глазомером, двадцатилетний цикл - еще в двадцатых это было кино, в сороковых радио, теперь в шестидесятых пластинки. На один слабоумный сезон город утратил слух, и контракты заключались с такими талантами, что в иные времена оставались бы скитаться в пустыне, а играть лишь в туалетах тех оазисов, что найдут.