Ну-ка хватит ржать, недоумки! Не смешно всё это. Дальше носа своего не видят! А ты сядь и не мельтеши! Я с тобой серьезно говорить намерен, –приказал Бодуэн, словно угадав тайное желание мальчика. –Ты ведь сам не понимаешь, как тебе повезло. Ты станешь идеальным факультетским болванчиком, дружок, да-да. Тебе не надо будет лгать, лицемерить, фальшивить. Тебе не придется думать одно, а говорить другое. Ты не будешь выбирать, с кем можно быть откровенным, а с кем нет. Истуканчиком с горящими глазами станешь ты ходить на лекции по капээсэсне, выступать на комсомольских собраниях, конспектировать классиков марксизма, изучать соцреализм, и всё тебе будет по кайфу. Ты не станешь искать границы компромиссов и мучиться угрызениями совести. Тебе не придется убеждать самого себя, что ты лжешь потому, что у тебя якобы нет другого выхода. Ты не будешь опасаться, что кто-нибудь на тебя донесет, зато сам будешь радостно всех закладывать и считать, что поступаешь правильно. И даже если сейчас ты безобиден, то долго это не продлится. Они тебя натаскают, о, будь уверен! И объяснят, для чего тебя взяли. Отважный, спокойный, уверенный в себе, ты будешь ходить по этажам стекляшки и сам не заметишь, как превратишься в сучонка, которого обучили нападать на всё новое, талантливое и независимое. И все порядочные люди будут от тебя шарахаться, всякая дрянь –перед тобою заискивать, и ты будешь раздуваться и раздуваться от собственной важности, пока не лопнешь вместе со своими чирьями, а вся партийная сволочь во главе с Сущом, которая сама не знает, что ей делать и на кого надеяться, воспрянет, как старая полковая лошадь, когда тебя увидит, и воскликнет: нет, еще не всё потеряно, не зря мы поднимали красное знамя Октября!