То, что мы видим, окрашено памятью и чувством.
казалось, напряженность внимания художника действовала, словно увеличительное стекло: чем внимательнее он изучал какое-то пространство, тем больше оно становилось.
Только отсталые люди, намекал он, не понимают, что абстрактное искусство - это путь вперед.
Самое озадачивающее во всем этом [абстрактном] - трудность создания каких-либо форм или знаков, которые не подсказывают ничего человеческому глазу и разуму.
«Суть живописи, в конце концов, в краске.» Люсьфен Фрейд
интелектуальное мскусство отличают сложность, трудность понимания и рьяное новаторство.
— Иногда, — говорит Онода, — мне кажется, что в оружии есть что-то природное, изначальное, на что человек уже не может повлиять. Живет ли оружие своей жизнью, после того как его изобрели? А разве сама война не живет своей жизнью? Снятся ли войне сны?
Выйдя из долгой задумчивости, Онода произносит то, что осмеливается выговорить лишь с большой осторожностью, как если бы слово было куском раскаленного железа:
— Может быть, эта война мне снится? Может ли быть, что на самом деле я лежу в госпитале с тяжелым ранением, а годы спустя наконец прихожу в себя, и кто-то говорит мне, что это был всего лишь сон? Эти джунгли — сон, дождь — сон, все — сон. Неужели остров Лубанг — это плод воображения, существующий только на выдуманных картах первопроходцев, где в море обитают чудовища, а у людей головы собак и драконов?
Я могу показаться бродягой или нищими, но, безмолвный месяц, ты свидетель сияния моей души
Люди строят дом, поселяются в нем, наполняют его своими голосами, своим смехом, плачем, ссорами, гневом, они укрываются в нем от непогоды, рожают и вскармливают детей, спят и в конце концов оставляют дом последнему жильцу — восьминогому пауку. Такова судьба всех домов, если только они не гибнут раньше времени от пожара, войны или землетрясения. Рано или поздно веселые голоса затихают, удаляются и замолкают навсегда. Дети, как птенцы, покидают гнездо, старики умирают или переселяются в более плодородные долины — и тогда дом занимают пауки, чтобы прясть свою осеннюю паутину — саван для забытых, рассыпающихся в прах вещей
Находка новой ящерицы вдохнула в меня силы, и я, не обращая внимания на все свои болячки, бодро двинулся дальше. Странный народ натуралисты! Каким пустякам они способны радоваться!