— Опять шутишь?
— Ага. Я сегодня в ударе.
— Со смертью ведь играешь, — предостерёг он.
— Самый лучший партнёр для игр, — улыбнулась я. — Играть с кем попало неинтересно.
— Вы человечнее, чем пытаетесь казаться.
— Да ну! — искренне изумилась я. — У вас есть хоть какие-то основания для столь категоричных утверждений?
— Знаете, кто такой учёный в первую очередь?
— Тот, кто много знает? — предположила я.
Он с улыбкой покачал головой.
— Многое умеет на практике? — выдвинула я очередную гипотезу.
— Учёный — это в первую очередь тот, кто имеет своё, независимое мнение, — пояснил свою мысль декан. — И эта способность не может ограничиваться наукой. Она распространяется на все прочие сферы жизни. В том числе и на политические взгляды.
Даже самый сильный маг — не более чем человек. Даже самая самодостаточная личность, которой ничего не может предложить сам король, имеет свои слабости. Какие именно и как они проявятся — другой вопрос. Один разревётся, второй перережет себе вены, а третий уничтожит весь мир.
Когда будущего нет, а настоящее ограничено тесной каменной клеткой, только прошлое помогает сохранить рассудок.
Я стянула куртку и принялась расстёгивать рубашку, сопроводив процесс раздевания незаметным пассом рукой. Лёгкая магия, позволяющая Орвину увидеть то, что обычно остаётся для окружающих незаметным.
— Что вы делаете? — полюбопытствовал он, когда я разобралась со второй пуговицей и приступила к третьей.
Я саркастически поглядела на него снизу вверх.
— Вы же спасли мне жизнь! Вот, отдаться вам собираюсь в благодарность.
Надо отдать принцу должное: тут он отреагировал как взрослый. Не смутился, не спрятал глаза, не осерчал. Вместо этого иронично полюбопытствовал:
— А можно я возьму деньгами?
Я одобрительно хохотнула.
— Вот уж нет! Сказала «отдаться», значит, отдаться.
— Что это? — спросил Орвин, отдышавшись.
Пытаясь понять, о чём он говорит, я опустила голову и увидела древко болта, всё ещё торчавшего из моей груди. Улыбнулась.
— Вы, принц, пронзили насквозь моё сердце!
Я постаралась вложить в эти слова максимально романтические интонации.
— Это не я, это наёмник.
Орвин, как и большинство мужчин, поспешил снять с себя ответственность.
— Ну и не важно.
невозможно двигаться к будущему, не отпустив своё прошлое.
— В моём бюро в третьем ящике справа возьмёшь деньги, — распорядилась я. — Там хватит на полгода вперёд. К тому времени я двадцать раз успею вернуться. А если не вернусь… — Я хмыкнула и безразлично пожала плечами. — Тогда дом твой, и вообще можешь делать, что захочешь.
Служанка кивнула с таким выражением лица, будто я не сказала ничего неожиданного, да и вообще раздаю распоряжения такого рода каждое утро и вечер. Я одобрительно улыбнулась. Как-никак сама подбирала себе именно такого человека.
— Сразу видно, что вам ни разу не доводилось сидеть в тюрьме. Впрочем, это, знаете ли, поправимо. Как бы ни был высок ваш статус, сегодня вы неприкосновенны, а завтра — весьма, причём во всех возможных смыслах этого слова.