– Любые знания человек получает благодаря своим трудам. А уж мудрость и вовсе невозможно получить от других в подарок, сколь бы высоко ты не ценил и не уважал их.
– Настоящий воин, – сказала Катрина, – идёт в бой не потому, что хочет, а потому что должен. А тот, кто жаждет войны, кто наслаждается смертью своих противников, это не воин, а чудовище какое-то!
– Беспокоиться стоит о том, что ты в силах изменить, а остальное пусть себе идёт как идёт, – само в итоге рассосётся.
– Чудовища, порождённые разумом, куда страшнее тех, что существуют на самом деле. Страх, сомнение и ненависть искалечили куда больше людей, чем дикие звери.
– И любовь, – заметил Эрагон.
– И любовь, – согласилась она. – А также алчность, ревность и все прочие собственнические инстинкты, которые свойственны чувствующим расам.
– Подвиги детей – это следствие того воспитания, которое они получили от своих родителей. Гори, как солнце, Насуада, ибо чем ярче ты горишь, тем больше будет тех людей, которые станут уважать Аджихада за то, что он научил тебя, ещё совсем юную, нести ответственность за целый народ.
– Как сказал наш поэт Эарнё, подвергнуть себя воздействию зла во имя любимого народа и любимой страны – что может быть лучше.
– Смерть – это ведь вроде как часть нашего существования. Она направляет нас. Она делает из нас людей. Но она же порой приводит нас и к безумию. Разве можно оставаться человеком, когда знаешь, что у твоей жизни нет смертельного исхода?
«Нет, мы можем превозмочь свои желания, можем сделаться лучше! Ведь нельзя же, поддаваясь собственному гневу или чувству голода, убивать тех, кто нас рассердил или просто оказался слабее! Нельзя пренебрегать чувствами других живых существ! Мы созданы не идеальными и должны остерегаться собственных недостатков, иначе они нас погубят. – Эрагон снова глянул на отброшенные в сторону кроличьи тушки. – Оромис правильно говорил: ни к чему причинять ненужные страдания другим».
«Когда разрушена плоть, разрушена и душа», – удовлетворённо сказал Глаэдр.
«Но ведь животное – это не личность», – запротестовал Эрагон.
«Неужели после стольких уроков медитации ты всё ещё веришь, что кто-то из нас, так называемых мыслящих существ, так уж сильно отличается от древесной крысы? Что мы одарены неким чудесным свойством, которого лишены прочие существа?»
– Не оставляй надежды, – сказал Оромис. – Никогда не оставляй надежды, Эрагон! – И Эрагону показалось, что в него переливаются силы эльфа. – Мы же Всадники! Мы стоим между светом и тьмой, поддерживая их равновесие. Невежество, страх, ненависть – вот наши враги. Гони их прочь изо всех сил, Эрагон, иначе мы наверняка проиграем эту войну. – Он встал и протянул Эрагону руку. – А теперь поднимайся, Губитель Шейдов, и докажи, что способен победить даже собственное тело!
Эрагон набрал в грудь воздуха и рывком заставил себя привстать, опираясь на одну руку и морщась от боли. Потом подтянул ноги, передохнул несколько секунд, выпрямился во весь рост и посмотрел Оромису прямо в глаза.
Эльф одобрительно кивнул.