Анна

— У тебя тоже есть деймон, — решительно заявила она. — Только внутри.
Он не нашёлся с ответом.
— Да-да, — продолжала она, — иначе ты не был бы человеком. Ты был бы… наполовину мёртвый. Мы видели мальчика, у которого отрезали деймона. Ты совсем не такой. Пусть ты об этом не знаешь, но у тебя всё равно есть деймон. Сначала мы испугались, когда тебя увидели. Как будто ты ночная жуть или вроде того. Но потом мы поняли, что с тобой всё в порядке.
— Мы?
— Я и Пантелеймон. Мы. Твой деймон не существует отдельно от тебя. Он — это ты. Часть тебя. Каждый из вас — часть другого. Неужели в вашем мире совсем нет таких, как мы? Неужели там все такие, как ты, со спрятанными деймонами?

Чудесный нож

Филип Пулман

«Чудесный нож» — вторая книга трилогии «Темные начала» Ф.Пулмана. Эта книга, как и «Северное Сияние», — удивительная сказка для детей и взрослых, которая начинается с обещаний, а заканчивается целой Вселенной. Главная героиня — Лира — пересекает границу миров и оказывается в Англии конца XX века, где знакомится с Уиллом. Уиллу 12 лет. Он вынужден совершить преступление. Спасаясь от преследования, полный решимости узнать правду о пропавшем много лет назад отце, он случайно попадает в Читтагацце...

– Ты не можешь изменить свою природу – только поведение. Я ведьма. Он человек.

– Почему вам не холодно, Серафина Пеккала?
– Мы чувствуем холод, но не боимся его, потому что он нам не вредит. А если бы завернулись в тёплое, не чувствовали бы тогда других вещей – весёлого звона звёзд, музыки Авроры, а главное, не чувствовали бы кожей шелковистого света луны. Ради этого стоит мёрзнуть.

– Мы все подчиняемся судьбам. Но должны действовать так, как если бы этого не было, – сказала ведьма, – или умрём от отчаяния. Есть любопытное пророчество об этом ребёнке: ей предназначено судьбой положить конец судьбе. Но она должна сделать это, не сознавая, что она делает, – как если бы её вёл к этому характер, а не судьба. Если ей скажут, что она должна сделать, тогда ничего не удастся; смерть сметёт все миры; это будет торжество отчаяния, вечное. Вселенные станут взаимосвязанными машинами, слепыми, лишёнными мысли, чувства, жизни…

– Это ещё одно различие между нами, мистер Скорсби. Ведьма скорее откажется дышать, чем летать. Для нас летать – значит быть собой.

–Может быть,мы по-разному понимаем выбор,мистер Скорсби.Ведьмы ничем не владеют,поэтому мы не заботимся о сохранении ценностей или получении прибыли,а что до выбора между чем-то и чем-то,то,если живёшь много сотен лет,ты знаешь,что всякая возможность представится снова.У нас разные потребности.Вы должны ремонтировать свой аэростат и держать его в рабочем состоянии,а это,понимаю,требует времени и труда.Нам же,чтобы полететь,достаточно оторвать ветку облачной сосны;подойдёт любая,а их сколько угодно.Мы не чувствуем холода,и нам не нужна тёплая одежда.У нас нет средств обмена,кроме взаимной помощи.Если ведьме что-то нужно,ей даст это другая ведьма.Если речь идёт о войне,мы решаем,вступать в неё или нет,не принимая в расчёт её цены.Нет у нас и понятия чести,как,например,у медведей.Оскорбление медведя–смертельное оскорбление.Для нас это…немыслимо.Как можно оскорбить ведьму?И что с того,если вы её оскорбили?

– Ты небось и пули можешь ловить, – сказала она и бросила палку. – Как тебе это удаётся?
– Потому что я не человек, – сказал он. – Ты никогда не обманешь медведя. Мы видим хитрости и обман так же ясно, как руки и ноги. Мы видим так, как люди разучились видеть. Но не ты – ты понимаешь прибор с символами.

– Где его рыба?
Все растерянно замерли, не понимая, о чём она говорит; но поняли некоторые деймоны – и переглянулись. Кто-то из мужчин неуверенно улыбнулся.
– Не смейте смеяться! Я вас разорву, если будете над ним смеяться! У него никого больше не было, только старая сухая рыба вместо деймона, больше некого было любить и жалеть! Кто её забрал? Где она?

– Да, – сказал он. – Об иных мирах ведьмам известно уже тысячи лет. Иногда их видно в Северном Сиянии. Они не принадлежат к этой вселенной; даже самые далёкие звёзды – часть этой вселенной, Сияние же показывает нам совершенно другую вселенную. Не далёкую от нас, а взаимопроникающую с нашей. Здесь, на этой палубе, существуют миллионы других миров, неведомых друг другу…
Он расправил крылья и снова сложил.
– Сейчас, – сказал он, – я коснулся миллиона других миров, и они об этом ничего не знают. Миры близки, как удары сердца, но мы не можем прикоснуться к этим другим мирам, не можем услышать и увидеть их, иначе как в Северном Сиянии.
– Почему же там? – спросил Фардер Корам.
– Потому что заряженные частицы в Авроре обладают свойством утончать материю этого мира, так что на короткое время она становится для нас прозрачной. Ведьмы всегда это знали, но говорим мы об этом редко.

– Ведьмы веками говорили об этом ребёнке, – сказал Консул. – Они живут в тех местах, где пелена между мирами тонка, время от времени до них доносится бессмертный шёпот тех, кто странствует между мирами. И они слышали о таком ребёнке, – его ждёт великая судьба, но осуществиться она может не здесь, не в этом мире, а далеко отсюда. Без этого ребёнка мы все погибнем. Так говорят ведьмы. Но осуществить предназначенное ей судьбой она должна в неведении об этом, потому что только в её неведении мы можем быть спасены. Вы это понимаете, Фардер Корам?
– Нет. Не могу сказать, что понимаю.
– Это значит, что ей должно быть позволено делать ошибки. Мы должны надеяться, что она их не сделает, но мы не можем ею руководить. Я рад, что увидел этого ребёнка до того, как умру.