–Избегай сильных эмоций,они активируют дар
–Но чем это плохо? Ведь этот дар,насколько я поняла,позволяет видеть хаоситов в человеке
–Верно.Более того,опытный Видящий был способен обнаружить не только хаосита,но и даже следы их пребывания в теле.То,на что мы сейчас тритим уйму времени и сил,Видящие способны были выявить за секунды
–Так это же здорово!Мне,получается,наоборот,стоит развивать этот дар!
–Кара!В момент активации дара не только ты можешь видеть Хаоса и его созданий,но и они тебя!А ставить щит истинного защитника ты не умеешь,поэтому очень уязвима.И научить тебя этому щиту некому.Понимаешь,Кара?Ты–единственная Видящая на всей планете!Вас истребляли в первую очередь,так не охотились даже на судей.Кара,я бы радовался,конечно,что есть Видящая,способная оказать,как сотни лет назад,неоценимую помощь.Вот только эта радость была бы очень недолгой.Ну а если даже ты каким-то чудом научишься ставить щит,то остаток жизни всё равно проведёшь,как в тюрьме.Под нашим постоянным надзором
– Андре, прекрати истерить, – тем временем твёрдым голосом одёрнул Верховный судья.
– Истерить? – вскинулся оборотень. – Это опять было проклятие Хаоса. Прямое! Сделанное на крови! Себастьян, нас осталось очень мало. Сначала Видящие, теперь нивергаты. Такими темпами скоро с Хаосом тебе придётся сражаться в одиночку!
– Ты преувеличиваешь…
– Скажи это Дангару, Рондарсу и Тердаму, на чьих похоронах мы побывали за эти полгода, – в голосе Андре послышалась горечь. – Каждый из нас чувствует уход другого, мы связаны кровью и клятвой. Я не могу больше подставлять их, Ян. Понимаешь? Не могу.
Возникло недолгое молчание. Видимо, слова Андре всё- таки зацепили Верховного судью. Я же и вовсе стояла, затаив дыхание и забыв обо всём.
Оскалившаяся Тьма… Я сжалась от страха.
– Ты… снова ты! – полное ярости шипение разнеслось по окружающему пространству.
– Всегда я! Где бы ты ни появился в моём мире!
Сияние вокруг Верховного судьи стало ярче, говоря о том, что к отражению атаки он готов. И Тьма дрогнула, не выдерживая этого слепящего пламени.
– Я не всегда буду так слаб, Верховный! Однажды мы сойдёмся на равных! – фигура взлетела, тая в тёмном небе.
– Буду ждать, Хаос!
Хаос? Это тот самый Хаос?!
Сознание забилось в ужасе. А Тень замерла и, словно прислушиваясь или принюхиваясь, повела оскаленной мордой.
– Видящая? Где-то здес-сь Видящая? – раздался шелест. И в этом голосе было столько удивления и ярости, что я оцепенела от ужаса. – Нет! Не может быть! Я найду тебя, слышишь?! Где бы ты ни была, я найду тебя!
Картинка начала отдаляться, а потом я внезапно опять оказалась в комнате с Андре.
– Кар-ра! – разнёсся полный бешенства голос, и Себастьян направился в мою сторону.
Взвизгнув, я в мгновение ока подпрыгнула к машинально подхватившему меня на руки Андре Травесси и сжалась, пытаясь спрятаться от гнева разъярённого Верховного судьи.
От удивления тот даже остановился. А потом обратил внимание и на наш внешний вид: мою маечку из тонкого, как паутинка, кружева, одетую поверх такого же прозрачного бюстгальтера, и босого, в одних штанах Андре.
– Какого Хаоса, Ян? Что с тобой приключилось? – удивлённо произнёс Андре, опуская меня на землю, но продолжая к себе прижимать.
– Со мной? – озадаченным тоном после секундного замешательства уточнил Себастьян, не отрывая от меня взгляда. – Со мной приключилось недоразумение, то самое, которое ты сейчас пытаешься защищать. А с тобой что, если ты оказался в такой компании и в таком виде?
– Долго рассказывать, – скривился Андре и обратился ко мне: – Что ты натворила, Кара?
– Я… я… – слова застревали у меня в горле.
В комнату вихрем влетела пожилая дородная дама. Узрев, что с её драгоценным сыном всё в порядке, госпожа Травесси перевела пылающий взор на меня. Нахмурилась, оглядывая моё заплаканное и перепуганное лицо. А затем вдруг просияла и, обернувшись к сыну, вопросила:
– Кто это?
– Мама, это Карина Торн, моя… студентка, – скривившись, ответил Андре.
– Дочь судьи Торна? – с предвкушением уточнила госпожа Травесси.
– Да.
– Ты её обесчестил?! Ты её обесчестил! – воскликнула матушка Андре и, повернувшись к сбежавшимся на шум домочадцам, прокричала: – Он её обесчестил! Хвала Небесам! Свершилось! Жреца мне, немедленно! Мой сын женится! Срочно соберите клан, наследник женится!
Я, оторопев, вытаращенными глазами смотрела на происходящее. Память услужливо напомнила, что Андре – единственный наследник клана. При этом после достижения брачного возраста он умудрялся избежать женитьбы, кажется, уже на протяжении лет пятнадцати. И это что же, сейчас…
– Я с ума сойду, если ещё хоть минуту просижу с этими бумажками, Ян, – раздался раздражённый голос Андре. – Какого Хаоса я вообще согласился преподавать в Академии? Мне бумажной волокиты и на работе хватает.
– Это ты меня спрашиваешь? – в спокойном голосе Верховного судьи послышались лёгкие нотки веселья. – После того как завалился ко мне посреди рабочего дня и полчаса уговаривал к тебе присоединиться? Процитировать твой собственный пафосный монолог о долге перед подрастающим поколением и благодарности альма-матер, у которой тысячелетний юбилей?
– Ну, было дело, – с неохотой признал господин старший следователь. – И что? Почему ты меня не переубедил, а?
– Андре, ты самый упёртый альфа из всех, кого я знаю. Переубедить тебя нереально, – ответил Себастьян Брок, останавливаясь. – К тому же я посчитал твои доводы разумными. Пусть даже изначально они принадлежали госпоже Трингрос.
– Пф-ф! – Андре фыркнул, но спорить больше не стал и тоже остановился.
Господин Теортан достал из сумки небольшой флакон и кусочек ваты. Судя по резкому запаху, разнёсшемуся по комнате, во флаконе был какой-то антисептик. Смазав кожу на внутренней стороне локтя, декан легко вогнал мне в вену тонкую серебристую иголку, и в пробирку потекла рубиновая жидкость.
– Вы только посмотрите – ручеёк жизни, – господин Гратас смотрел на кровь, наполнявшую маленькую пробирку, почти с любовью.
Мне даже стало не по себе от такого воодушевления.
– Вам так нравится кровь? – спросила Лил, тоже, видимо, это заметив.
– Поверьте, кровь – это очень важно, – мужчина улыбнулся. – Кровь может рассказать о человеке гораздо больше, чем он сам о себе знает. Кровь – это жизнь и смерть. Тот, кто знает её секреты, управляет жизнью и смертью… а вот и всё, – Гратас вытащил иглу и слегка коснулся ранки, исцеляя. – Уверяю, Кара, это для вашего же блага.
Запаковав пробирку в стазисное заклинание, господин Теортан попрощался и покинул комнату.
– Я видела, как ты смотрела на нас за завтраком! – выкрикнула она. – ты просто завидуешь, Кара!
– Завидую? Чему? – я скривилась. – Вы уже показали, чего стоит ваша дружба. И чему здесь можно завидовать? Наличию кучи прихвостней, которые вьются около вас?
– На мне мантия, которую тебе никогда не надеть! И я стану судьёй, а ты так и будешь прозябать на своём факультете для ленивых богатеньких детишек!
– Без своей мантии, Дейд, ты ничто! Без неё ты не нужна тем, кого считаешь своими друзьями. Они рядом с тобой только потому, что на тебе надет кусок ткани с вышивкой. Им всё равно, что ты из себя представляешь. Вся твоя исключительность – в этом куске ткани. Я буду Карой Торн и в мантии, и без неё. И воспринимать меня будут независимо от того, что на мне надето. А ты береги этот кусок ткани, Дейд. Именно он и есть твоя личность, а не человек, на которого эта мантия надета.
– С тобой всё в порядке, детка? – заботливо спросила няня.
– Да. Кроме того, что моя мечта разбилась вдребезги, – горько произнесла я.
Няня подошла ближе и занялась разглаживанием мелких складочек на моём платье для завтрашней поездки.
– Мечты как калейдоскоп. Когда одна разбивается, из её осколков складывается новая, – задумчиво сказала она и добавила: – Ты умная девочка, милая. Я верю, что у тебя всё получится.
– Угу, – хмуро промычала я. – А я просто надеюсь, что с утра этот кошмар будет не таким страшным.
– Я не вернусь в Академию.
– Вернёшься, – в голосе отца отчётливо зазвучал металл. – И получишь высшее образование. Это не обсуждается.
– Но все мои друзья наверняка на судейском! Что они подумают обо мне, когда узнают?
– А для чего тебе друзья, которые дружат не с тобой, а с твоим статусом?
Крыть, как говорится, было нечем.