— Ты не огорчена?
Дракон наклоняет ко мне голову так близко, что кажется, вот-вот и не оставит ни малейшего расстояния между нами. Он ласкает взглядом мои губы, но тут же возвращает глаза на уровень моих.
— Вне себя от горя, — отвечаю тихо и упрямо поджимаю губы, но голос звучит слишком хрипло, а из-за этого — томно.
И я сама себя ругаю за то, что не могу перестать ему противостоять. Будто бы знаю, что он не причинит мне вреда, но будет злится. Хотя, он и так всегда на меня злится.
— Что ты задумала, Арлин?
— Разве я могу что-то замышлять против своего похитителя и убийцы моего королевства? — приподнимаю брови.
— Арлин, — вкрадчиво говорит, — я ведь и разозлится могу.
— Ты всегда злишься, ничего удивительного, — бормочу я, отвожу взгляд.
— Могу наказать.
— Ты меня уже наказываешь своим присутствием, — не сдерживаюсь я и упрямо вскидываю подбородок.
Он усмехается:
— Мне нравится, когда ты злишься. Ты становишься ещё сексуальнее.
— Это лучше, чем оставаться в этом змеином гнезде.
— Драконьем, — поправляет тут же.
— В данном случае, смысл одинаков, — пожимаю плечами.
— У меня к тебе предложение, от которого не сможешь отказаться. Актуально час, поторопись.
Дарклин что-то явно хочет сказать, но я быстро прерываю связь. Пускай скажет мне в лицо теперь. А он явно скажет…
Отсчитываю минуты.
За дверью через какое-то время раздаются глухие шаги. Я лишь усмехаюсь.
Стоит Дарклину войти в мой кабинет, как я выставляю пустую банку на стол и глазами указываю на нее.
— Банка? Это и есть твое предложение? — на лице Дарклина отражается усталость на равне с разочарованием.
— Раз ты приехал, то интересных дел, кроме как искать компромат на меня за моей же спиной у главы безопасности империи нет. Будешь ловить слизняка, значит.
Дарклин на мгновение зависает.
— Дэйран, ты, верно, издеваешься сейчас надо мной? Я отложил встречи, приехал сюда для того, чтобы услышать: "Вот тебе банка и лови слизняка"?
— Как-то времени не было. Вот, подумываю, может так и оставить? Запру тебя в сокровищнице. А Сокровищницу в подземелье. Подземелье устрою на краю севера в горах.
Приподнимаю бровь и пытаюсь понять, шутит ли он?
Но во взгляде О'Шерра даже не читается издёвки, как всегда.
— Ты же не серьезно, да? — отчего-то чувствую, что он всерьез.
— Мы с моим зверем не против.
— Я против!
— Двое против одного, — оскаливается О'Шерр.
— Совет да любовь, милая, — скалюсь я, наблюдая за ее внутренними метаниями.
— Я не собираюсь за него замуж.
— За меня тоже не собиралась, — пожимаю плечами.
— Эрлинг, мы с Дэйраном любим друг друга, — тычет в мои ребра локтем. — Он так шутит. Я ценю то, что ты прибыл меня спасать, но, этого не требуется.
— Не шучу. Рыцарь победил дракона — ткнул мне в спину клинком эльфийским. Кажется, на ткани мундира сделал зацепку, — задумчиво отзываюсь я, снимая китель и рассматриваю. — А, нет. Показалось. Но, всё равно, я уже капитулировал.
— Не думайте о плохом. Как только подумали — переключайтесь на что-то хорошее. Тот, кто проклял вас… точнее, ваш род, хотел, чтобы вы страдали — так вот, не доставляйте ему этого удовольствия, ищите в каждом дне что-то хорошее, радуйтесь даже мелочам. И вместе мы найдём выход.
— Дыши и не смотри вниз. Закрой, то есть, открой глаза.
— Я боюсь.
— Тогда бойся, но шагай. Потихоньку. Я здесь.
Простые слова, но они, как ни странно, действуют.
А ведь людям позапрошлого поколения это не показалось бы таким уж важным — они не пытались изменить историю. Они были связаны личными узами верности и не подвергали их сомнению. Важны были личные отношения, и совершенно беспомощный жест, объятье, слеза, слово, сказанное умирающему, были ценны сами по себе. Пролы, вдруг сообразил он, в этом состоянии и остались. Они верны не партии, не стране, не идее, а друг другу.
— Знаешь, что? А давай… Перейдем… — отчеканила я, угрожающе нацелив на него палец. — Какое уж тут «вы» после того, как ты на меня напал…
— Неожиданно появился, — невозмутимо поправили меня.
— Похитил…
— Пригласил прогуляться… — не сдавался крылатый.
С каждым произнесенным словом я надвигалась на Мрака, упирая в его грудь палец и заставляя отступать, пока он не уперся спиной в каменную кладку здания, на карнизе которого мы стояли.
— Молча утащил непонятно куда. Не объяснив, не предложив, не поинтересовавшись, хочу ли я…
— Устроил сюрприз…
Дахар упрямо продолжал настаивать на своей версии событий.
– Каждый грех каждого человеческого существа прибавляет тяжесть к моим страданиям и срок моему наказанию; однако я должен держать мою клятву относительно мира! Я поклялся искушать, сделать все, чтобы уничтожить человечество, но человек не клялся поддаваться моим искушениям. Он свободен! Оказывает он сопротивление – и я ухожу; принимает он меня – я остаюсь!