В отличие от шахмат, в жизни игра продолжается и после мата. (с) Айзек Азимов
Но и человека нельзя перестать любить, когда он уходит, особенно если этот человек — твоя мать. И чтобы она ни делала, какой бы она ни была, она все равно лучше всех для тебя. И не в посмертном прощении дело.
Все дело в том, что она у тебя была. Это она брала тебя за руку. Это она накрывала тебя, маленького, одеялом. Это ее ты в детстве просил прогнать твоих первых монстров, которые пугали тебя по ночам, прячась под твоей кроваткой. И она прогоняла их, закутав тебя в теплый кокон рук. Это с ней вы читали твои первые сказки. Это с ней вы мирились и ссорились, потому что она не всегда понимала тебя, но она у тебя БЫЛА. А теперь ее нет нигде, и все, что осталось — это мучительное ощущение недосказанности. Вы не успели договорить, и она ушла, а ты не сказал ей главное. Вернуть ее хотя бы на миг, чтобы прижаться к ней и прошептать: «Я очень люблю тебя, мама». Но ничего из этого уже невозможно. Ее больше нет, она ушла. А ты без нее — сирота.
Нет смысла, каясь, подробно рассказывать, как тебя воспитали родители, считавшие тебя на фоне твоих же ровесников чуть ли не избранным. Гораздо важней, как ты использовал то, что зрело в тебе.
– Потом купим красивое и дорогое кольцо, – уверил я её, но она покачала отрицательно головой.
– Я не хочу красиво и дорого. Я хочу долго и счастливо, – тихо ответила Лив.
В недостатки сложнее влюбиться, но, если даже они тебя не отпугнут, и ты возьмёшь его за руку – это та самая связь, которую ищет каждый житель планеты.
...существует один шаг не от любви к ненависти, а от очарования к разочарованию. А от любви до ненависти море слез, попыток все изменить, прощаний и встреч, ошибок и желания их исправить.
— Карла Нонновна, хватит скрипеть. Тебя словно с утра не смазал никто.
— Можно подумать тебя кто смазал, овца крашенная. Скоро восьмой десяток разменяешь, а все не угомонишься никак?
— Зато, какой мужчина! Огромный как скала! — услышав наш разговор, вставила Света.
— Если эта скала на меня уляжется, то от меня гербарий останется.
Я мстю и мстя моя страшна! И буду мстить, пока не вымстюсь!
— Запретный плод сладок не потому, что он запретный, а потому что сладок.