Zoryana

– Эжени, – сказал Равик. – Среди женщин, ни разу не спавших с мужчиной, больше проституток, чем среди тех, для кого это стало горьким куском хлеба. Я уже не говорю о замужних.

Любовь - не зеркальный пруд, в который можно вечно глядеться. У нее есть приливы и отливы. И обломки кораблей, потерпевших крушение, и затонувшие города, и осьминоги, и бури, и ящики с золотом, и жемчужины... Но жемчужины - те лежат совсем глубоко.

Быть может, потому вновь и вновь возникают войны, что один никогда не может до конца почувствовать, как страдает другой.

Ненавижу совершенство! Оно противоречит самой природе человека.


Пусть мне даже известно, что ты искусный врач и работаешь лучше другого, незнакомого мне хирурга, – и все таки я пойду к нему. Человек склонен доверять тем, кого он не знает: это у него в крови, старина!
Ни один врач не согласится оперировать своего брата.

- Вы знаете русский?
- Так, насколько меня обучил ему Морозов. Главным образом ругательства. В этом смысле русский - просто выдающийся язык.

Но когда у человека почти ничего не остается в жизни, он и малому готов придать непомерно большое значение.

И если между двумя близкими людьми доходит до того, что они должны обязательно о чем-нибудь разговаривать, то, сколько бы они не говорили, они никогда ни до чего не договорятся. Говорить хорошо, когда за словами счастье, когда слова льются легко и свободно. А когда человек несчастлив, могут ли помочь ему такие неверные, ненадежные вещи, как слова? От них только тяжелее.

Ночью время стоит. Идут только часы.

– Вера легко ведет к фанатизму. Вот почему во имя религии пролито столько крови.

Никаких объяснений. Они слишком отдают пошлостью. Любовь не терпит объяснений. Ей нужны поступки.