Такого не было даже в войну. Голод был, мародёрство было, разруха была. А вот такого... оскотинивания не было. И откуда только повылезло всё это отребье без чести и совести? Я не узнавала мир вокруг. Честность приравнивали чуть ли не глупости, простой честный труд перестал цениться. Как и человеческая жизнь.
- Думаешь, справишься? - интересуюсь я.
- Справлюсь, - уверенно кивает мелкая. - Ксана всё узнала. Прокуроров пугают, подкупают или с ними договариваются. Подкупить меня не выйдет, у меня всё есть. Теперь вот даже котик есть. Договориться со мной не получится, я вредная. А напугать меня дедушка не даст.
- Жизнь как река, всё говно к берегу прибивает. Обидно, что берег этот мой. - Как бывший фронтовик, наш генерал ценил иногда такую нарочитую грубость.
- Ну... Анна Тимофеевна, что ж вы так... Некультурно, - засмеялся он.
Тот, кто сам получил похоронку никогда не сможет радоваться такому же горю у другого. Если конечно он был человеком.
Я писала книги для того, чтобы убежать в другую реальность и немного расслабиться.
Шизофрения – это когда в одну вещь верит всего один человек. Секта – когда в одну и ту же идею верит десять человек. Но когда в одно и то же верят сотни и тысячи людей – это становится новой верой.
– В теории говорится: что бы мы ни придумали, это уже реально. Таким образом, ваши истории реальны, но в другом мире. И так уж устроен наш мир: чем больше в эту историю верят, чем больше её любят и о ней думают, тем реальнее она становится. Понимаете? Сила мысли творит чудеса!
Писательство для меня – что-то вроде оазиса в безжизненной пустыне. Место, в которое я могу сбежать от всех хлопот и проблем. И можно придумать всё, что угодно, и это будет истиной. Правдой. Потому что ты так захотела.
- Завтра дочитаем — ласковым тоном сообщила мать, закрывая книгу и ложа ее обложкой вниз, на прикроватную тумбочку.
Ваза + лоб = Счастливая Дарла. Ай, ладно, помни о пакте о ненападении — нельзя убивать союзников до того, как выудишь с них все что нужно.