Мои цитаты из книг
Чёрт! Неужели и правда в другой мир попала?
Занесло, засосало, запиндюрило…
Верится, естественно, с трудом…
Это же в книжке только всё тип-топ… Попала девчонка в переплёт, повоевала, мечом помахала, с богами договорилась и мир спасла. Получила в награду короля, царство, бессмертие и кучу плюшек. Сидит и законы новые придумывает. Читаешь и за героиню переживаешь и радуешься одновременно. Интересненько
Умница! Помогла подружке… пирожки и чай продавать. И ведь как чувствовала, что в очередную передрягу впутаюсь. Так и вышло. И вот я в тулупе, сарафане, шали и валенках оказалась в чудесном, как мираж, дворце на жарком юге. А три высокомерных, то есть высокопоставленных, красавца утверждают, что они драконы. Да пусть хоть драконы, хоть демоны будут… Главное, помогут мне билет купить и домой вернуться. В смысле, другой мир?! А мне что делать? Обживаться и привыкать? ...
— О, господи!
— Что? — я в беспокойстве притормаживаю и оглядываюсь. — Что?
— Я поняла, зачем мне замуж надо, — Катя улыбается. — Чтобы с любимым мужчиной родить нового человека. Вот оно что!
— Машке муж изменяет, — погружаю нож в пышный пирог с говядиной и карамелизированным луком, пристально глядя на супруга.
— Какой Машке? — едва заметно напрягается.
— А у них ребенок, — вытягиваю нож и делаю новый надрез в тесте с ароматной начинкой. — Милый…
— Да, Евушка?
— Нас же это не коснется? — ласково улыбаюсь. — Это ведь, наверное, так больно, когда близкий человек тебя предает.
— Нет, не коснется, — слабо улыбается. — У нас все иначе.
Не хочу я отдавать мужика, который после развода многое осознал, понял самого себя, готов строить отношения в семье иначе и идти на сложные разговоры, другой женщине. Я, значит, его тут воспитала, потыкала лицом в измену и донесла, что с другим человеком надо быть честным, потратила на это силы, и он весь такой осознанный и обновленный достанется другой? Богатый, красивый, зрелый и с отработанными комплексами встретит другую и осчастливит ее?
— Машке муж изменяет, — погружаю нож в пышный пирог с говядиной и карамелизированным луком, пристально глядя на супруга.
— Какой Машке? — едва заметно напрягается.
— А у них ребенок, — вытягиваю нож и делаю новый надрез в тесте с ароматной начинкой. — Милый…
— Да, Евушка?
— Нас же это не коснется? — ласково улыбаюсь. — Это ведь, наверное, так больно, когда близкий человек тебя предает.
— Нет, не коснется, — слабо улыбается. — У нас все иначе.
— Забыть измену ты сможешь?
— Забыть измену нереально, Катя, — слабо улыбаюсь. — Ее можно препарировать, рассмотреть, залить формалином и поставить на полку среди других воспоминаний. Это опухоль, которая выросла из-за множества ошибок
— Машке муж изменяет, — погружаю нож в пышный пирог с говядиной и карамелизированным луком, пристально глядя на супруга.
— Какой Машке? — едва заметно напрягается.
— А у них ребенок, — вытягиваю нож и делаю новый надрез в тесте с ароматной начинкой. — Милый…
— Да, Евушка?
— Нас же это не коснется? — ласково улыбаюсь. — Это ведь, наверное, так больно, когда близкий человек тебя предает.
— Нет, не коснется, — слабо улыбается. — У нас все иначе.
И тут мне открывается простая истина. Обеспечивать семью для мужчины — это обязанность, а щедро ответить на каприз женщины — удовольствие.
— Машке муж изменяет, — погружаю нож в пышный пирог с говядиной и карамелизированным луком, пристально глядя на супруга.
— Какой Машке? — едва заметно напрягается.
— А у них ребенок, — вытягиваю нож и делаю новый надрез в тесте с ароматной начинкой. — Милый…
— Да, Евушка?
— Нас же это не коснется? — ласково улыбаюсь. — Это ведь, наверное, так больно, когда близкий человек тебя предает.
— Нет, не коснется, — слабо улыбается. — У нас все иначе.
И никто не любит, когда на него вываливают беспочвенные подозрения.
— Машке муж изменяет, — погружаю нож в пышный пирог с говядиной и карамелизированным луком, пристально глядя на супруга.
— Какой Машке? — едва заметно напрягается.
— А у них ребенок, — вытягиваю нож и делаю новый надрез в тесте с ароматной начинкой. — Милый…
— Да, Евушка?
— Нас же это не коснется? — ласково улыбаюсь. — Это ведь, наверное, так больно, когда близкий человек тебя предает.
— Нет, не коснется, — слабо улыбается. — У нас все иначе.
Желать родного тепла и вместе с тем жаждать темной и низкой страсти. Может ли один человек совместить в себе несколько противоположных ролей? Быть любящей матерью, принимающей женой, строгой начальницей и бесстыдной развратницей? Почему у людей все так сложно? Почему любовь такая многогранная и может вспыхивать как солнечными искрами, так и темными всполохами порока?
— Машке муж изменяет, — погружаю нож в пышный пирог с говядиной и карамелизированным луком, пристально глядя на супруга.
— Какой Машке? — едва заметно напрягается.
— А у них ребенок, — вытягиваю нож и делаю новый надрез в тесте с ароматной начинкой. — Милый…
— Да, Евушка?
— Нас же это не коснется? — ласково улыбаюсь. — Это ведь, наверное, так больно, когда близкий человек тебя предает.
— Нет, не коснется, — слабо улыбается. — У нас все иначе.
— Почему женщинам нравятся художники? — спрашиваю прямо и открыто. — Что в них такого кроме того, что они могут скопировать и приукрасить реальность.
Марта молчит, вздыхает и говорит:
— Они умеет смотреть.
— Что?
— Смотреть. Смотреть на женщину, — пожимает плечами. — Пристально, изучающе. Они бросают беглые взгляды, не отвлекаются. И смотрят, чтобы увидеть.
— Машке муж изменяет, — погружаю нож в пышный пирог с говядиной и карамелизированным луком, пристально глядя на супруга.
— Какой Машке? — едва заметно напрягается.
— А у них ребенок, — вытягиваю нож и делаю новый надрез в тесте с ароматной начинкой. — Милый…
— Да, Евушка?
— Нас же это не коснется? — ласково улыбаюсь. — Это ведь, наверное, так больно, когда близкий человек тебя предает.
— Нет, не коснется, — слабо улыбается. — У нас все иначе.
Не любят мужчины, когда женщина с ними честная и играет по их правилам не милой смущенной идиоткой, а честной и опытной женщиной, которая смеет говорить о желании получить равнозначный цимус из возможной интрижки.
— Машке муж изменяет, — погружаю нож в пышный пирог с говядиной и карамелизированным луком, пристально глядя на супруга.
— Какой Машке? — едва заметно напрягается.
— А у них ребенок, — вытягиваю нож и делаю новый надрез в тесте с ароматной начинкой. — Милый…
— Да, Евушка?
— Нас же это не коснется? — ласково улыбаюсь. — Это ведь, наверное, так больно, когда близкий человек тебя предает.
— Нет, не коснется, — слабо улыбается. — У нас все иначе.
Может, иногда не надо пытаться понять другого человека и смириться с тем, что он просто нелогичный упрямый баран, который сам не знает, чего хочет от жизни, женщин и от себя самого?
— Машке муж изменяет, — погружаю нож в пышный пирог с говядиной и карамелизированным луком, пристально глядя на супруга.
— Какой Машке? — едва заметно напрягается.
— А у них ребенок, — вытягиваю нож и делаю новый надрез в тесте с ароматной начинкой. — Милый…
— Да, Евушка?
— Нас же это не коснется? — ласково улыбаюсь. — Это ведь, наверное, так больно, когда близкий человек тебя предает.
— Нет, не коснется, — слабо улыбается. — У нас все иначе.