— Я не сторонник раздавать ордена до конца битвы, — отвечаю я.
— Боюсь, что для вас она все равно уже проиграна, — еще шире улыбается она.
— Боюсь, что в лже-пророков и предсказания я тоже не верю.
«Каждый, кто в нужде взывает о помощи, должен немедленно получить ее — едой, кровом или вдохновенной молитвой».
— «В смирении мы принимаем наш путь, и не ждем покоя ни днем, ни ночью, потому что покой есть промедление» — произношу без заминки.
— Юноша, вы себя слышите? Ребенок — не собака, его нельзя завести. Это во-первых. А во-вторых, зачем мне какие-то непонятные дети, когда у меня готовый есть?
— Вы чего ругаетесь? — испуганно спросил Дани от порога. Я заткнулась и тут же успокоилась.
— Уже не ругаемся, — успокоила я ребенка. — Сейчас вот папа мне ответную гадость скажет, и мы, может быть, даже помиримся. Или не помиримся, и я тогда домой поеду.
— Снег, а почему птицы на лету какают?
Я призадумалась. Пищеварительную систему птицы я представляла себе с трудом, да и объяснить это четырехлетнему ребенку — затруднительно.
— Ну, понимаешь, они же летают…
— Летают.
— Высоко летают, — продолжила я, строя Вассару зверскую рожу.
— Ну, да, — нетерпеливо согласился ребенок.
— Ну, вот со страху и какают, — победно заключила я.
— А ты что подумала?
— Что ты предлагаешь мне руку, сердце и прочий ливер. — Буркнула я, уязвленная своей ошибкой.
— Черт, больно-то как!
— Не вам одной! Что ж вы такая резкая!
— А что вы меня нервируете?
— Да я с вами бережнее, чем с новобрачной обращаюсь!
— Чувствуется колоссальный жизненный опыт!
— Что я могу сделать, если у меня есть мысль и я ее думаю!
С едва знакомыми мужиками я не просыпалась очень давно, со времен бурной молодости, и навыки растеряла изрядно.