Татьяна Соловьёва

— Кто ты такой? — Тот, кого ты оскорбила — вольготнее устраивается в кресле — Но… Я… Ничего такого не делала. Уходите или вызову охрану. — Ты действительно не помнишь? Или умело притворяешься, дикая кошечка? — голос звучал вкрадчиво, взгляд был острым, словно можешь порезаться — Вечер. Клуб. Ничего не всплывает в памяти? — Это же шутка — в голове мелькают картинки. — Тогда предлагаю посмеяться вместе. Завтра станешь моей женой — поднимается и в два шага оказывается рядом — Что...

Он же забыл ее. Забыл. Вытравил из сердца. Из памяти. Оставил в прошлом. Стер и поставил крест. А один раз взглянул, и все, его накрыло. Он совершенно не соображал. Ни единой мысли. Ни одной. Ни здравой, ни тупой. Ни-че-го! – У нее кольцо на пальце, – сипло прошептал, а громче говорить не мог. И голос чужой, сломался. И он сам, Елисей Федорович, кажется, сломался. – У кого? Алисы Тимуровны? – не сразу понял Борисов. – Леня, хватит тупить! – заорал вдруг Лис. – Это она, понимаешь?...

– Это Демид, – шмыгнула носом Марьяна и посмотрела прямо в глаза Светлане. Что хотела сказать своим взглядом Маша? Света лихорадочно думала. Демид? Чертов похотливый кобель умудрился заделать Машке ребенка? Вот же скотина! Самая последняя сволочь! Прежде, чем связь прервалась, Света задала последний вопрос: – Это Демид? Демид Ирбис? – прищурилась Тахирова. – А ты знаешь другого Демида? – вздохнула Марьяна и грустно улыбнулась сквозь высохшие слезы. – Я так хочу, чтобы ты была рядом,...

– Дурочка! Куда ж ты лезешь?! – настойчивый и возмущенный шепот подруги настиг Дуню. Она торопливо сняла очки и пыталась убрать их в футляр. Пальцы дрожали, а потому получилось не сразу. – Я знаю, куда лезу, – негромко, но твердо возразила Дуня. – Он сожрет тебя за секунду! Сломает! – в отчаянии прошептала Анюта. – Ты же нежная фиалка. А он… Он зверь! – И пусть! Пусть, Анют! У меня нет другого выхода! – сдерживая слезы, выдохнула Дуня, а потом робко уточнила: – Ань, как я выгляжу? – Для меня...

— Не хорошо поступаешь. За такие дела могу наказать или помощи лишить… — Твоей, что ли? — Ира с вызовом посмотрела на него — Ну да… — Да подыхать буду — не приду. И сама не помогу! — За агрессией отчаянно прятала страх, сковавший внутренности тугим узлом. — Ой, не зарекайся… — Стас криво усмехнулся. Заклятый враг. Непримиримый соперник. Опасный конкурент. Так Ирина всегда думала о Стасе и старательно обходила его стороной. Но перед лицом серьезной опасности он один остался рядом и...

Ну что ж! Дела мои, можно сказать, идут просто чудесно! У обожаемого мужчины, как оказалось, уже давно другая. Неровен час, как меня вытурят с любимой должности, к которой я так долго шла. Ещё и новый руководитель-неадекват свалился на мою голову. Сердце я, разумеется, склею, будет ещё прочнее прежнего! Туда комар носа не подточит, не то, что новые чувства! А вот с работой нужно что-то решать. Тем более, времени-то в обрез! Это вам не шуточки...

Он – заклятый враг моего отца. Циничный. Опасный. Безжалостный. Когда мы встретились впервые, я понятия не имела, кто он такой. Я спасла его жизнь. А взамен… он поставил меня на колени. В тексте есть одержимая любовь, очень откровенно и эмоционально, противостояние и страсть

— Куда спешишь, красивая? Огромный мужчина преграждает мне путь, а я буквально теряю дар речи. Черные восточные глаза скользят по моему лицу и шее вниз, останавливаются на листке, который продолжаю сжимать в охладевших пальцах, прижатых к груди. — Направление на аборт?! Голос Шаха становится глухим, рычащим. На дне черных глаз вспыхивают искры. — Аборта не будет! Делаю шаг назад, но крепкие пальцы смыкаются на моем запястье. — Это не ваше дело! Вы не имеете права мне приказывать! — Рявкаю...

— Ты скрыла от меня моего наследника?! Делает шаг в мою сторону, нависает скалой. — Нет я… — Ты меня обманула и поставила жизнь моего сына под удар. — Я не отдам тебе своего мальчика, слышишь?! Я нужна своему сыну! Загоняет меня, как зверь добычу, опаляет жарким дыханием: — Теперь я возьму свое по праву. Собирайся. __ Он миллиардер. Безжалостный. Циничный и опасный. А еще он отец моего малыша. Мой сын наследник его империи. Сын, о котором он ничего не должен был знать…