Среди горных шотландцев бытует поверье, что ягоды рябины хранят от злых колдуний.
Некоторые умеют обустроить все вокруг себя так, что предметы не только приобретают собственное значение и соотносятся с прочими вещами, но и, более того, формируют не поддающуюся определению ауру, присущую их невидимому владельцу и им самим.
- Мне кажется, тяжелее всего в жизни - тревожиться за тех, к кому мы не в силах прийти на помощь.
- А разве не тогда, когда нет рядом того, на кого мы хотим потратить свою любовь?....
- Нет, это пустота... Но не тягость.
Бывает, что между двадцатью и сорока годами некоторые люди внешне особо не меняются, но вот между четырьмя и двадцатью четырьмя они меняются довольно заметно.
— Вот защитные камни: аметист, изумруд, бирюза, лазурит и рубин мужского рода.
— Мужского рода?
— Плиний писал, что у рубинов имеются половые различия, — нетерпеливо сказала Джейлис. — Кто я такая, чтобы спорить с ним? Именно с камнями мужского рода и приходится иметь дело: женские камни не работают.
Я подавила настойчивое желание спросить, каким таким манером она определяет пол рубинов, и задала другой вопрос:
— «Не работают» — это в каком смысле?
— В смысле перемещения, разумеется, — ответила она, глядя на меня с любопытством. — Прохождения через стоячие камни. Они защищают тебя от… ну, от того, что там есть.
Закон, как и правила, создает победитель.
Эмма испытывала гордость за свою девочку. Умную и храбрую. Алан Ярборро же испытывал страх за свою дочь. Упрямую и наглую.
– Видишь ли, – продолжала профессор, делая вид, что не замечает ни попытки крыса уйти от ответственности, ни алых ушей провинившейся студентки, – фи-ху не только очень любопытны, но и болтливы не в меру. А еще они очень любят мятные кубики шербета из «Зеленой мантии». Если запастись пакетиком – принесут что угодно. И что угодно выложат! Так что за списком прочитанной Джен Ярборро литературой я слежу. – Дин торжественно сделала глоток киселя. – Из чистого любопытства, моя дорогая, из чистого любопытства! Просто присматриваюсь, ищу себе студентов. В тебе есть… отчаянное любопытство. А без него в зельеварении делать нечего, вот что я тебе скажу!
– Погоди-погоди… Запах острый, теплый, но при этом сладко-шоколадный?
– Да!
– Сначала резкий, а потом мягкий, ванильный, с нотками цветущей тихушницы?
– Точно!
– Но это первый вдох! А второй – будто на кухне, где только-только сварили лимонный крем и поставили остывать, на огне уже подходит горячий шоколад?
– Именно! И немного корицей. Кажется…
– «Сон шахиррра»! Где?
– Что?
– Не тупи, Ярборро! Коробочка твоя круглая где?
– В комнате у меня. Чай… Так мы… помирились?
– Солнышко, да мы и не сорились!
Нет, духи не злые, просто тянутся к человеческому теплу, не понимая, что вечная мерзлота убивает.