«Знаете, в отцовской любви кроется подвох. Когда ее мало, мы никак не можем поверить в себя, в свою женскую силу; а когда слишком много, начинаем ожидать от других того, что они не в состоянии нам дать. Думаю, ни один из моих браков не состоялся потому, что в каждом муже я пыталась разглядеть отца. Нет, я не искала опеки,…
... два огненных жала извивались, и мутноватые капли катились по восковым стволам, застывая, как «лунное молоко» на стенах пещер…
Выйдя от соседей на улицу под истеричное гавканье растревоженных деревенских псов, я впервые за эти дни заплакала. Отчаяние и сожаление выходили из меня толчками, разрывая нутро, словно открылся какой-то защитный клапан, и потеря только сейчас приобрела настоящий масштаб. Я прижалась лбом к ограде дома, в котором прожила столько лет и, как загульный пропойца, что-то выхаркивала из себя, выдавливала, выкорчевывала, пока не поняла, что избавиться от этих чувств невозможно…
Габи умела замечательно слушать. Она не перебивала, однако по ее подвижному, эмоциональному лицу было видно, как искренне она проживает историю: по нему то скользили солнечные зайчики восхищения, то проносились хмурые тени сомнения, то едва уловимо, в самых уголках губ, залегали складки печали.
Брови Габи взлетели вверх, как потревоженные выстрелом чайки
За окном больничной палаты сгустился сумрак, сверкают скальпели молний, протыкая набрякшую тучную плоть
В окно затекал бледный молочный свет луны, разбавляя крепкую заварку наваливающейся ночи…
Шедевр рождается тогда, когда соединяются любовь и мастерство
...натужно тикали часы, словно проталкивая песчинки времени через просвет настоящего в бесконечное прошлое
Единственное понимание, которое во мне за это время укоренилось, состоит в том, что смерть - это тоже жизнь...
Поезд нагоняла грозовая туча. Ее клубящуюся дымную плоть разрывали всполохи молний, и казалось, что она вот-вот накроет состав и затянет его в свое клокочущее чрево.
Мне больно на тебя смотреть, мальчик мой, все холишь, пестуешь свое раненое эго и ничего вокруг себя не замечаешь. Жизнь пролетит, так и умрешь обиженный…
Странная все-таки вещь — память. Как бережно она хранит самые пустяковые детали, пока они имеют для тебя значение. И как быстро стирает их за ненужностью, когда ситуация меняется… Так и с людьми. Был человек в твоем окружении, вы часто виделись, вели похожий образ жизни, смеялись над одними шутками, смотрели одни и те же фильмы, и ты знал наизусть его телефон и даже любимую марку сигарет. Но вот прошло несколько лет, человек этот по какой-то причине выпал из обоймы… и будто не было его. Осталось лишь смутное пятно, какие-то условные очертания личности…
... за последнее десятилетие в мире погибло около восьми сотен журналистов. Но большинство из них пострадало не в ходе вооруженных конфликтов, а стало жертвой организованной преступности и коррумпированных чиновников в мирное время и в родной стране…
То, что в молодости казалось внутренней свободой, в итоге оказалось банальным бегством от себя
Почему всю жизнь его тянет к женщинам, которым он не нужен?
... любовь — это чувство, перед которым теряют силу любые факты
"Самая большая ложь - это неверно понятая правда".
"А вообще, — заметил де Перетти уже в дверях, — какой из рыбака апостол? Разве посмел бы ученик предпочесть сына своему Учителю ? Безоглядная отцовская любовь — это привилегия… простых смертных..."
Вот об этом бы почаще задумываться: шанс любить и быть любимым, дарить это чувство своим детям - это ли не наивысшая человеческая привилегия?
"Осенью двадцать второго, когда насильно высылали воачей..."
*
(Я занимался историей здравоохранения непосредственно в архивах, написал книгу на эту тему, поэтому могу сказать точно, что "насильно" в 1922 году никаких врачей не высылали. Их нехватало катастрофически! С исторической точки зрения - полный бред!)
"По пути собирал полузасохшие фрукты, а осенью - подгнивший картофель"
*
(Автор не знает, что картофель в Ташкенте не рос, культивировать этот овощ научились только в начале девяностых, а в книге речь идёт о военных годах)).