Кот Матвей боится людей, тараканов, мочалки, просыпавшейся муки, но больше всего – самолетов. Самый страшный звук, страшнее даже стрельбы фейерверков, – это гул летящих истребителей. Кот припадает к полу, в ногах его дрожь, в глазах ужас: он понимает, что это за ним. Праздник Девятое мая организован специально для истребления кота, вопрос лишь в том, каждого ли кота или одного конкретного.
У Симаковых всегда гуляли на совесть: тяжеловесно, с мучительным надрывом, без этого вашего пошлого веселья. То ноги друг другу переломают, то Шарика дворового прирежут с пьяных глаз, то беременную бабу пихнут неудачно. Или удачно – это уж как посмотреть. В принципе, дед Симаков всегда говорил, что хватит с него этих выродков.
– Ты читала рассказ «Жизнь с идиотом»? – спрашивает папа у мамы в рамках поддержания светской беседы, пока оба заняты отмыванием сковородок.
Матушка поднимает голову и молча смотрит на него.
– Понимаю, – горестно соглашается папа. – Ты могла бы его написать.
Я в этот момент что-то сказала. Ну, то есть как сказала… Звук издала. Это был такой очень концентрированный звук. Как если бы Эдмону Дантесу объявили, что ближайшие двадцать лет он проведет в тюрьме, его отец умрет от голода, а его возлюбленная выйдет замуж за конченого урода, и у него не будет детей, а еще его сбросят в море, но не поплавать, а в мешке для трупов, – так вот, если утрамбовать все то, что сказал бы по этому поводу Эдмон Дантес, в одно надрывное кряканье, то как раз получился бы этот звук.
Праздники – отдельный месяц внутри января, зима внутри зимы, облако тэгов выстраивается пирамидой Маслоу, в основании которой оливье.
Есть книги, которые нам нравятся. Есть книги, которые мы любим. Есть книги, которые мы перечитываем. А есть книги, из которых мы состоим.
Если вы видите смерч и вам кажется, что он не движется, это значит, что он движется прямо на вас.
Квартира выглядела так, словно она была куплена книгами и для книг.
Господи, как безжалостно прозрение!
Не разбираться в людях - это не преступление.
Если уж падать в кроличью нору, так до самого дна. Нет смысла застревать на середине полёта.
Можно оправдаться, если ты что-то совершил. Но невозможно оправдаться, когда ты ничего не совершал.
Вот что поразительно: учит тебя жизнь, учит, а ты всё равно остаёшься дураком.
Как близко счастье прошло - словно бабочка пролетела, задела крылышками.
Я всегда буду помнить, что нельзя торопиться. Посмотри. Отвернись. Посмотри снова. Осознай, что видишь.
"Они шли очень медленно и неуверенно, словно нащупывая каждый шаг в темноте. Налетела метель, залепила оконное стекло, и на миг в случайно сложившемся снежном рисунке Макар увидел белую лошадь, которая тихо следовала за матерью и сыном, положив тяжелую голову мальчику на плечо."
"Или я не заслужила счастья? Покажи мне человека, который заслужил бы его больше, чем я! Не ной. Я просто исправляю неудачно сложившиеся обстоятельства."
"Безмозглая курица перестала кудахтать."
"– Если у меня будет такой сын, как этот Алик, я его придушу в колыбели. – Да, твой ребенок сразу родится в черном спортивном костюмчике и с бородкой, – пообещал Илюшин."
"К вечеру дождь утих и небо прояснело. Из окна квартиры Илюшина открылся вид на город: глянцевитые крыши, бледно-желтые пятна поредевшей листвы, быстро теряющие цвет в подступающих сумерках.– Мы знаем ненамного больше, чем два дня назад, – устало сказал Макар, рассматривая свой двор.– Мы знаем намного больше, – поправил Бабкин. – Просто толку от этого никакого."
Никогда в жизни Бабкин не встречал человека, который пользовался бы пресс-папье. Судя по прочитанным книгам, этот предмет годился исключительно для убийства.
Что за тема такая - приписывать себе благородные побуждения в самых неблаговидных делишках...
Вообрази, что ты на пороге рая и перед тобой захлопывают дверь.
Даже у самых стойких женщин есть предел выдержки.
Мало кто способен сохранять порядочность, будучи глубоко несчастным.