Истина не всегда блистает чистотой риз. Бывает, она рассылает своих лазутчиков.
В саване карманов нет.
Купив магазинные платье или блузку, мама говорила : "возьмем за основу".
(и прочее, и тому подобное – соответственно литературному штампу, который, увы, есть не что иное, как многократный отпечаток жизни).
Ещё интересно, как делаются книги. Не пишутся, это понятно и не очень интересно: ну, сидит писатель, смотрит в окошко на звёзды-луну, склонился к бумаге и пишет два слова… Подумает-посмотрит – и опять два слова… – а вот интересно, как их делают
Кто способен украсть книгу, тот способен стать убийцей
“Люди, Аристарх, ни черта не меняются. Они всегда одни и те же. Если будешь держать это в уме, сможешь понять и просчитать любые их действия. Просто всегда ставь себя на место любого человека: исторического деятеля, убийцы, монаха, развратника, гения… – неважно, ибо людьми движет только одно: страсть. Вот страсти – они, конечно, разными бывают. Но всегда и во все времена: погоняют, терзают и безжалостно треплют человека – помни это!”
Видимо, наступает старость, потому что природа ужасно волнует. А больше не волнует ничего.
Обшил беседку целлофаном, развесил лампочки, угольком на картонке написал «ТрактирЪ «У Изи»» - с твёрдым знаком, чтоб было ясно: платить придётся.
А работать кому охота? Лучше не жрать ничего, лучше сдохнуть, чем работать, - верно?
Нина, дорогая, в затруднении я: поздравлять вас с праздником безумных женщин или не обязательно? Ныне по человеку и не определишь степень вменяемости.
Почему за подобные рассуждения она постороннего человека назвала бы мудаком, а когда всю эту пургу несёт собственный ребёнок, она мучительно пытается вслушаться, и понять, и по возможности даже в чём-то согласиться, хотя очевидно же, что всё это – мудацкая чушь, мудацкая чушь, мудацкая чушь!!!
Ничего нет случайного там, где вьются и пересекаются людские тропы.
Осторожность человека равна его уму.
Танцуя на столе ламбаду, порви любимые колготки!
Мартини запивай холодной водкой
И назови кого-нибудь козлом!
Пусть каждый месяц будет мартом,
А каждый день восьмым числом.
– Никогда не наращивай мускулы, – говорил Володя, – это всё чепуха. Сила мужчины в том, чтоб в нужный момент напрячь все возможности души и тела, а после расслабиться. Перед ударом заточи мысль – и бей наверняка… Старайся никогда не бить первым. Отвечай словом, лучше – насмешкой. Особенно, если есть зрители. Запомни: насмешки боятся все. Она даже самых сильных ослабляет. Уходи от ударов, особенно в начале стычки, у тебя лёгкие ноги, используй это, измотай противнику нервы, и главное: не приближайся, до последнего тяни; если коснулся его хоть пальцем – всё, это уже драка.
И озорной, одуряющий, с отдушкой летней испарины и речной воды, рыжий запах девочки-женщины, запах его любви и самой безвозвратной потери, запах, который всю жизнь он пытался стряхнуть со своих мятущихся снов, который настигал его, и мучил, и требовал воплощения. Он с ума сходил, если в проносящейся мимо толпе улавливал нечто похожее, хотя бы компонент (девушка только из бассейна?), хотя бы дуновение её запаха. Разворачивался, шёл следом, торопясь догнать… и убеждался: не то, не так, никогда, уже никогда больше, очнись и смирись…
А дом – он прекрасный, вдруг поняла она. Неграмотный и дикий, но талантливый! Дом – самородок. Просто надо его отредактировать – как рукопись. Поменять местами кое-какие главы, сократить одно, расширить или досочинить другое… Затем откорректировать, сверстать и выпустить в свет.
Кто там ведает нашими привязанностями? И почему мы выбираем друг друга? И отчего так больно расставаться…
Лёшик утомлённо ответил: – Мама, почему ты всегда погружаешься? Надо скользить! Скользить!
Россия – огромная вязкая страна. Необъятная. Непоглотимая…
Скажи «награбил» – некрасиво, скажи «трофей захватил» – и ты герой.
И по тому, как они смотрели друг на друга, -Изюм понял, что между этими двумя людьми простёрлась целая жизнь: и счастливая, и непереносимая. И – потерянная, проигранная. Стёртая в пыль.
Знаешь, я ему очень сочувствовал, понимал, через что бедняга прошёл, если, будучи животным, ходил в унитаз и дёргал грушу на цепке, смывая за собой…
Надежда ненавидела всю эту сакральную индийскую чушь и подозревала, что у неё аллергия на один из компонентов «атмосферы духовности».