один преступник в сравнении с благом всей страны – мелочь, но дьявол вообще скрывается в мелочах.
для того, чтобы правильно поставить вопрос, нужно знать не меньше половины ответа
сильная личность, которой что-то запрещают, изыскивает способы настоять на своём и куда чаще попадает в беду
Когда женятся в горячке страсти, та вскорости остывает, и остаётся только зола да два чужих человека.
Протестуют обыкновенно балованные дети обеспеченных родителей, романтики, легковерные простаки и верховодящие всем этим представители иностранного капитала. Иногда люди, доведённые до крайней степени отчаяния.
Человек, презирающий чужие подвиги и пренебрежительно относящийся к героям своей земли, не имеет чести. А тех, кто не имеет чести, не вызывают на дуэль, им просто бьют морду
-Почему вы носите мундир, Александра?
-Если бы вы внимательно посмотрели на одежду уроженок моей страны, у вас не возникло бы подобного вопроса. Во-первых, я привыкла, а во-вторых и главных, это объективно удобнее. Здесь только одна удавка – шейный платок, а там – целый корсет, юбка путается в ногах, декольте при резком движении норовит сползти с груди, да еще обувь совершенно чудовищная. Я ответила на ваш вопрос?
"Оказалось, ее величество – весьма чувственная женщина, а сознательно соблазнять собственную жену – очень увлекательное занятие."
Воин – в первую очередь защитник,
Люди везде одни - есть в общем хорошие, есть дрянь, но у всякого, если поискать, темное и светлое в душе найдется.
Нужно быть конченым кретином, чтобы между любимой женщиной и гордым одиночеством выбрать последнее.
Фанатики, когда в них отпадает нужда, красиво и быстро умирают, а тот, кто стоял за их спиной, достигает своей цели, оставаясь при этом с чистыми руками и при своих интересах.
— Он считал, что действует во имя общего блага, — отозвался хаосит скучающим тоном. — Во имя всеобщего блага часто творятся удивительные зверства, а в конечном итоге оно всегда прикрывает чей-то умелый хитрый эгоизм и чью-то маленькую, но очень сильную жажду власти.
Двигало мной обычное женское любопытство, то самое, иррационально-безжалостное и всесокрушающее.
— Тебе Бельфенор уже в морду дал? Дал. А я слабая женщина, я так не могу, я винтовку возьму.
Есть такая старая человеческая поговорка: «От работы кони дохнут». Интересно, у меня получится доказать, что эльфы не родственники лошадям, или наоборот?
Умение забывать — едва ли не единственный способ выдержать вечную жизнь.
Эльф был… светлый. Настолько светлый, что натурально захотелось запить это зрелище орочьей полынной настойкой. Полфляги вылить в себя, вторую половину — ему на голову, чтобы хоть немного разбавить цветовую гамму. И вообще, говорят, светлым идет зеленый.
Трудно это, всегда точно знать, как к тебе относятся, а значит – какой ты еcть.
Себя-то всякий любит, всякий себе добра желает, всякий себя плохим не считает. Но только в глазах того, кто на тебя смотрит, можно увидеть то, какой ты в самом деле есть, а не каким себя мнишь,и если внутри гниль да труха, оттого тебя люди и сторонятся, – признать это мало кто способен. Вот и плачутся, что не ценят. Ясное дело, не в одңи глаза смотреть надо, а по всем вокруг. К примеру, если враги тебя боятся – значит, противник ты грозный, опасный, а вот если родные дети – то не взыщи, значит, жесток без меры, а то и трусоват, раз слабых обижаешь почём зря.
такая беспричинная, пустая злость в счаcтливых людях не живёт. Может, и сам такой человек не понимает, отчего ему хочется уязвить хоть кого-то, а это в нём своя бoль занозой сидит и колет.
На заставе правила были простыми и ясными. Не станешь выполнять – погибнешь и товарищей подведёшь. Понятно, почему нельзя одной ходить в горы: случись что, и кто тебя выручит? Но почему нельзя надеть вечером светлый сарафан?!
Алеша был рыж. Рыж настолько, что окружающее яркое осеннее великолепие на его фоне мгновенно померкло и потускнело.
Умные дети — это, конечно, гордость родителей, но взрослые умные дети начинают доставлять серьёзные неприятности
– Все мужчины одинаковые, – заворчала я, аккуратно промывая дезинфицирующим зельем рану. – Венги, деморы, в пятнадцать, в тридцать, в шестьдесят, даже в сто… Пока торчащий из плеча обломок меча не мешает спать, это всё мелкая царапина.