Жизнь поэта – не просто языковой танец самовыражения с конечным запасом словесных фигур, нет, это практически бесконечное количество сочетаний воспринимаемого непосредственно и вспоминаемого, причем каждый раз в новых пропорциях.
Все пошло прахом, как, впрочем, и следовало ожидать. В реальной жизни хорошие концовки случаются редко.
Предрассветная тишина… Такая тишина бывает в зале за секунду до того, как оркестр грянет увертюру.
– Значит, по-твоему, она завершена? – спросил я.
– Конечно. Это шедевр.
– И ты думаешь, ее будут покупать?
– Ни хрена подобного.
Посвятив почти пятьдесят лет жизни изучению этических систем, Сол Вайнтрауб пришёл к непоколебимому убеждению: всякая преданность божеству, либо концепции, либо общему принципу, которая ставит повиновение кому-то или чему-то превыше справедливого обращения с невинным человеческим существом, есть зло.
Заключение убивает в человеке двух неразлучных демонов: суетливость и невнимательность.
В двадцатом веке на Старой Земле была целая сеть забегаловок. В них мясо дохлых коров жарили на топленом сале, добавляли немножко канцерогенов, потом заворачивали в пленку, синтезированную из нефти, и продавали по девятьсот миллиардов порций в год. А люди это жрали. Вот так.
– Ты веришь в Бога? – Я жду. Жду, когда поверю.
Я снова стал заглядывать в церковь и в бутылку и пришел к выводу, что религия проигрывает алкоголю в продолжительности и качестве даруемого утешения.
Книгу нельзя закончить, можно лишь перестать работать над ней.
"Слова - это пули в патронташе истины, и других ей не надо. А поэты - снайперы".
– Ты пишешь, конечно, и про Небесные Врата, и про «стадо карибу», но все это насквозь пронизано одиночеством, неустроенностью, цинизмом и страхом.
– Ну и что?
– А то, что никто не станет платить за то, чтобы полюбоваться на чужие страхи.
Всякая преданность божеству, либо концепции, либо общему принципу, которая ставит повиновение кому-то или чему-то превыше справедливого обращения с невинным человеческим существом, есть зло.
...даже в безнадежности всегда есть надежда.
Когда общественный нажим сменяется тоталитарным пинком, законы имеют обыкновение забываться, а то и вовсе отправляются на свалку.
Быть священником — дело такое же заурядное и бесполезное, как быть ирландским пьяницей.
Страшная усталость побуждает человека высказываться честно, не испытывая смущения.
Теперь Фрэнсис Крозье понял, что самые соблазнительные и возбуждающие одеяния из всех мыслимых женских нарядов — это скромные закрытые платья...
Жизнь дается лишь раз, и она несчастна, убога, отвратительна, жестока и коротка.
Когда имеешь дело с дураками, спустя какое-то время начинаешь понимать ход их мыслей.
– Вахтенные вечно слышат какие-то звуки в темноте, — сказал лейтенант Литтл. — Начиная с античных времен.
Что такое охота, если не стремление одной души найти другую душу и полностью подчинить своей власти через смерть?
В проклятых проволочных очках чувствуешь себя так, словно смотришь сквозь черные шелковые женские панталоны, только при этом тебе далеко не так весело.
маленький человечек гораздо опаснее, когда рядом с ним находится здоровенный идиот
- Жизнь у человека одна, и она несчастна, убога, мерзка, жестока и коротка, -нараспев произнес он. - И похоже, всего короче она у тех, кто крадет еду у своих товарищей.