Адепт Бади, ради всех святых, вы-то куда собрались?!
Невольно я обернулась. В проходе возвышался (именно возвышался, иначе не скажешь) крупный парень с коротким светлым ежиком на голове. Вот уж кому имя подходило! В переводе с эртонского, который мне пришлось зубрить в школе, слово «бади» означало презрительное «качок».
– Всем приказали выйти, – не понимая претензии, прогудел он.
– Вас это… – Магистр запнулся и махнул рукой: – А знаете, адепт Бади? Убирайтесь.
– Где?
– Куда! К кастеляну! – рявкнул Армас и обвел аудиторию гневным взглядом. – Кто-то еще желает приобщиться к физическому труду?
Я не знаю, какой мерой она оценивает вред, но всегда поступает одинаково. Она сбегает.
Некоторое время с зачарованным видом мужчины смотрели на летающие в воздухе огоньки. Абсолютно все и даже вареный омар понимали, что романтическая обстановка лишняя.
Я же из столицы ! В глазах провинциалов , не в обиду Вам , местным жителям , сказано мы или куртизанки или содержанки !
Нет , может , мастер он был и хороший , но каков аферист ! Палец в рот не клади , всю руку откусит !
Подмастерье разместили посередке. Втроем на одной кровати нам явно было тесновато. Я только ждала удачного момента, чтобы отправить Ирвина спать на коврик перед камином, но он как почувствовал неладное и притворился мертвым. Лежал на спине и не шевелился.
Едва лампа потухла, между нами с Этаном началась яростная борьба за «место под солнцем».
Вообще, я давно заметила, что стоило двум мужчинам оказаться в замкнутом пространстве, и если их не связывали мистические узы дружбы, то они начинали вести себя исключительно странно. Я бы даже сказала, как последние кретины. В голове щелкали какие-то пружинки, и воинственные аборигены принимались отвоевывать территории (хорошо не помечать). И плевать, что территории в нашем случае принадлежали только мне.
Раздался грозный треск, точно дом огрызнулся на невнятную постельную акробатику. Поверенный замер, недоуменно моргнул. Секундой позже с ужасающим грохотом под тумбой с конем провалился пол, и достижение моей жизни ухнуло на первый этаж. Тишина, последовавшая за крушением, была гробовой. Потеряв дар речи, мы глянули в сквозную дыру. Разломанная тумба и конь, головой воткнувшийся в деревянный пол, валялись посреди торгового зала.
Глядя на ветхое безобразие, я была готова официально заявить, что те кто нас, газетчиков, называл врунами, никогда не получали вежливых писем от стряпчих, служивших у покойных дядюшек по материнской линии.
– С дырами у меня точно порядок, – едва слышно вздохнула я. И добавила мысленно: особенно в бюджете.
По моим наблюдениям, люди, утверждающие, будто земля круглая и причиненная подлость обязательно возвращается обидчику в тройном размере , просто себя тешут и напрасно ждут от вселенной справедливости. Может быть, это прозвучит по жути депрессивно, но благородство, справедливость, высокие цели, светлые мечты постепенно превращаются в атавизмы, вызывающие у oтдельных личностей неконтролируемый приступ злодейского смеха. Правда-правда. Не знаю ни одного негодяя, кто бы страдал из-за собственной гнусности. Земля исправно крутится, а они живут себе , превосходно здравствуют и в ус не дуют.
мужчину, готового вместо сиделки дежурить у постели больной девушки, целый день проторчавшего в аптекарском дворе, чтобы купить нужные лечебные порошки, а потом неизвестно где отыскавшего апельсины, нужно немедленно привязывать к ноге, чтобы ни за что не сумел сбежать.
Осторожно, Форстад, – с милой улыбкой предупредила я, – камень, брошенный в мой огород, всегда отправляется обратно.
– С чего Ранор буйствует?
– Ты правда не слышала? К кусту устроили паломничество, и оранжерею теперь опечатывают заклятьями.
– На него молятся, что ли? – фыркнула я.
– Проверяют истинные пары.
– Это как? – Я с удивлением посмотрела на Илая.
– Если спеленает, значит, все по-настоящему.
– По-настоящему – это до гробовой доски и общей погребальной урны?
– Вам, девочкам, лучше знать, – согласился он.
– Если девочкам лучше знать, то что под кустом делали двое парней?
– Пытались на спор доказать безосновательность теории.
– И как?
– Спеленал. Не представляю, как они теперь будут выживать в мужском общежитии.
Меня подзуживало спросить: они всем коллективом сидели на строгой диете или надеялись поразить аристократов экономностью в питании? Мол, возьми меня замуж, я красивая и мало жру!
– Ведьма, не смей называть мое родовое имя! – немедленно отозвался Дживс, услышав, что вражина посмела посягнуть на святое. – Это не к добру.
– Не к добру, Дживс, чужие разговоры подслушивать, – отпарировала я. – Можно случайно узнать, что о тебе думают люди, и сильно расстроится.
Вот случится конец света, что делать без сиропа подорожника? Помру же при первом катаклизме!
– Смотрю, ты знаешь толк в том, как нажить себе врагов, – нехорошо усмехнулся он.
– А ты что, хотел подружиться?
Господа, не стесняйтесь показаться умными!
мужчины порой сплетничали и злословили похуже женщин. А еще очень любили помериться длиной, величиной и идеальной формой всего, что можно было сравнить или измерить
Надежда – безжалостный враг отчаявшегося человека. Она застит глаза, не позволяет видеть вещи ясно, и потом, когда увядает,то взамен не оставляет ничего, кроме горечи. И реальность бьет сильнее в десять, в сто – нет – в тысячу раз
- Точно! – Он ухмыльнулся. - Я рассчитываю пить всю ночь, не хочешь присоединиться?
- У меня непереносимость.
- Что? - Рой невесело рассмеялся. – То есть ты вынуждена переваривать дерьмо, что происходит в твоей жизни, на трезвую голову?
- Верно
Что ж, на пути к истине его ждало много неожиданных открытий. И главным из них была я
- Что ты здесь делаешь? - наконец вымолвил он.
- Ну как же? - издевательски развела руками.
- В письме ты послал меня...
- В задницу. - услужливо напомнил Доар.
- Именно! - быстро улыбнулась. - Так вот я здесь. Кстати, благодарю, дорога действительно была легкой.
- Форстад, ты отвернулся?
- Да!
- Что ты видишь?
- Стену.
- Опиши её!
- Серая стена... Эден останови приступ скромности! Что я, чулок не видел? Они, к слову у тебя с начесом, что ли?
Смерть тебе, похотливая скотина!