Декамерон

"Хорошие рассказы всегда идут на пользу, так что, кто бы ни был повествователь, их должно слушать с великим вниманием"

Собрание забавных и не очень рассказов-историй о жизни знатных господ, королей, простых людей, конюхов, служанок, монахов...

Много я была наслышана об этой книге: и выбирала ее изначально как книгу с юмором (но, видимо, чувство юмора в 14 веке и в современности сильно отличается), и слышала, что она полна весьма скабрезных подробностей (но я читала "50 ОС", и развратом, и глупостью меня уже не удивишь:), и слышала, что она скучная и проч., и проч.

Но, как это обычно бывает, ожидания не оправдались (ни одно из, причем), может, и к лучшему...

10 дней, 10 молодых людей (парней и девушек) рассказывают друг другу истории (хотя я бы назвала это скорее побасенками, ведь никто из них в тех историях не участвовал, я-то думала, что они будут рассказывать истории, участниками которых были сами, но нет, истории все про каких-то совсем не связанных с ними людей). Итого 100 историй. Пожалуй, число их можно было бы и подсократить, тем более что композиция книги мне не очень понравилась: все истории собраны по темам (каждый из дней посвящен одной теме; читать сподряд 10 историй по одной и той же теме несколько тяжело, они однообразны и ты уже наперед знаешь, чем все закончится, тем более что к каждой истории-главе автор прилагает недвусмысленный заголовок-спойлер), 10 рассказов по одной теме - это чересчур.

"Ничто не может доставить столько удовольствия и одновременно принести столько пользы, как именно рассказы".

Вот темы довольно разнообразны, все они, правда, так или иначе сводятся к супружеской неверности, но, видимо, это единственное, что более менее волновало в то время итальянцев (судя по книге, я имею в виду). По крайней мере, ни слова про работу или учебу, или про помощь ближнему или что-нибудь в таком же роде. Темы хитрости и смекалки, похищения, афер, шуток и острот, несчастной и счастливой любви, трудностям и прелестям брака, любовникам и любовницам (кстати, про воспитание детей тут тоже практически ничего нет, а жаль, интересно было почитать).

Каких только испытаний не придется перенести возлюбленным, чтобы соединиться в порыве страсти; на какие только изощрения они не пойдут, чтобы отвоевать для себя минутку другую счастья (нет-нет да и восхищаешься смекалкой героев - это ж надо такое придумать!)

"Чем слабее надежда, тем сильнее любовь".

Вот рассказы про несчастную любовь читать было тяжело: грустные и жестокие...

Не понравилось, каким нападкам подвергаются в книге служители церкви (монахи, священники, аббаты) - глупо получилось и не к месту, имхо. И сам же автор это понимает.

"Нередко тот, кто пытается насмехаться над другими, особенно над предметами священными, смеется себе же во вред и сам же бывает осмеян".

Особо понравилась история о бедном и неказистом юноше, который очень хотел измениться, чтобы соответствовать свей возлюбленной и действительно изменился) Вот она, благотворная сила любви (в книге автор попеременно возлагает оды Амуру, который толкает людей не только на безрассудства, но и на работу над собой:)

И очень запомнились иллюстрации - прекраснейшие древние манускрипты 15 века, как будто прикасаешься к истории, рассматривая их))

Нельзя не отметить и красивый слог: сюжеты в книге встречаются и пошлые (что есть, то есть), но язык великолепен. Отличный пример того, что и классика может быть и нескучной, и увлекательной. Про полезность скромно умолчу. Хотя ведь никогда не знаешь, что в жизни может пригодиться...

"Достойные девушки, как в ясные ночи звезды - украшение неба, а весною цветы - краса зеленых полей, так добрые нравы и веселую беседу красят острые слова. По своей краткости они гораздо более приличествуют женщинам, чем мужчинам, потому что много и долго говорить, когда без того можно обойтись, менее пристойно женщинам, чем мужчинам, хотя теперь мало или вовсе не осталось женщин, которые понимали бы тонкую остроту или, поняв ее, сумели бы на нее ответить - к общему стыду нашему, да и всех живущих. Потому что ту умелость, которая отличала дух прежних женщин, нынешние обратили на украшение тела".

Прочитано в рамках игры "Книгомарафон 2020"

Всё! Я прочитал «Декамерон», и теперь, наверное, возьмусь за изучение итальянского языка, чтобы эмигрировать в эту чудесную страну. Поскольку велика Россия, а переспать не с кем, зато Италия – хотя лишь и является сапогом Европы, но если верить Джованни Бокаччо, там напрягаться по части соблазнения женщин почти не надо. Во всяком случае, 700 лет назад было именно так, но вряд ли что изменилось и теперь – ведь сам же Бокаччо несколько раз приходил к мысли, что со временем нравы становятся все проще и распущеннее. Ну а поскольку я все-таки красивее крокодила, язык у меня подвешен, и парочка талантов найдется, и веселья вообще не занимать, думаю, смогу замутить такие любовные похождения, что их хватит на половину какого-нибудь нового «Декамерона». А чтобы он был полным, приглашаю – айда, ребята, кто из вас со мной? )))

Ну а теперь серьезно

«Декамерон» - это лучший образец пира во время чумы. Когда кругом бушует мор, десять молодых людей уезжают из города и начинают развлекать друг друга нравоучительными историями, подавляющее большинство которых могло быть фривольными, ибо они на такие интересные темы, что поневоле подумаешь – не было ли у автора озабоченности? Но все же написано это достаточно благопристойным языком, чтобы не называть книгу пошлой. Скорее наоборот – она веселая, искренняя и – про вечные пороки и добродетели человечества и, конечно, любовь. Любовь – движущая сила человеческой натуры, вот о чем говорит Бокаччо, и с ним нельзя не согласиться после того, как на каждом шагу одни влюбляются в других, другие в третьих и так далее, и на что они ради любви способны. Правда, будем уж честны, за понятием «любовь» в основном скрывается «влюбленность» и желание переспать. Ну что-ж… в общем-то все взаимосвязано, как правило.

Среднестатистический портрет героини Бокаччо, вылепленный из его новелл. Это молодая (от 15 и старше), настолько красивая, что краше нее нет никого на свете, любящая полить слезы по поводу и без, находчивая, остроумная и, влюбленная, любящая и в достаточной степени распущенная. Во всяком случае, муж у нее скорее рогат, чем нет. Из чего следует, что Бокаччо был не очень объективен ни к женщинам, ни к мужчинам.

Очень мило получилось у автора высмеять священников и монахов. Сам он, судя по тону повествования и общему контексту, глубоко верующий христианин, но священнослужители в его понимании – блудники, воры, завистники, скупцы, и такие проходимцы, которых еще встретить надо. А главный злодей среди них – сам римский папа.

Как его (Бокаччо) на костер за это не отправили только?

Пожалуй, во время ближайшей эпидемии (у нас чумы не бывает, так что дождемся гриппа) возьму своих друзей, уедем на дачу и будем рассказывать байки… Или учить итальянский )))

Все в сад!

У прошлого нет будущего, и не закидывай удочки в средневековые мраки - это под хвост собаке.
В. Шумов "Центр"

Существует гипотеза, что на данной ступени эволюции все мало-мальски цивилизованные люди рождаются уже прочитавшими "Декамерон". А дальше примерно как с аппендиксом. Налопаешься в нежном возрасте немытых плодов просвещения: острое воспаление, смутное воспоминание о цветных снах под наркозом - и можно всю оставшуюся жизнь гордиться эротичным шрамом, изредка при случае даже демонстрируя как бы невзначай...
Конечно, найдутся такие, кто в силу темперамента станет пристально и с мелкоскопом изучать и систематизировать сей труд, погружаться в контекст и извлекать смыслы, взмывать к высотам абстракции и смотреть на исторические перспективы, постигать фило- и онтогенез и эмбриологию без всякого смущения перед дискурсом, - путь почётный, занудный и ползучий, как эмпиризм.
Хотя есть и другой, царский путь познания, он же - тупиковый: по возможности счастливо дожить до седин, ни разу всерьёз не обеспокоившись какими-то там рудиментарными отростками литературного наследия.

Из вышесказанного понятно, что с однородными членами предложения я управляюсь неплохо, а с пунктуацией - небесспорно, но уверенно... И что шрам у меня имеется, скорее всего (может быть даже в виде молнии). Но совершенно неясно, совершила ли я такое незамысловатое действие, как перечитывание книги, обнаруженной в черном ящике (хотя видала её в сосновом) в рамках Долгой прогулки. Поэтому ниже пруфы, спойлеры, подробная хроника преодоления (допускаются некоторые лакуны личного характера, коррелирующие с одной из основных тем литпамятника), инструкция по прохождению с читами, "рецензия на "Декамерон" длиной с сам "Декамерон"" - не проходите мимо.

Итак, день первый: дождавшись, пока все гости, предпочитающие пережидать новогоднее безумие в моей пасторальной глуши, разъедутся по своим чумовым городам, для разминки я ознакомилась с кинематографической версией Пазолини. Лучший способ напомнить себе, что первоисточник очень живой, невзирая на реликтовый слог и жанровую скованность условных статистов, очень средиземноморский, наполненный экспрессивной жестикуляцией и шумным говором, всклокоченный трамонтаной (это не те вещи, которые меняются за семь веков), написанный под синим небом на вульгарном языке твердой рукой с жёсткими темными волосками. На грани погружения в сон отметила, что грабить мёртвого епископа лезет в саркофаг тот же самый жадный итальянец, чьи невероятные приключения в России в поисках сокровищ были инициированы Рязановым. И что в моей личной мифологии чума занимает непоследнее место тоже благодаря старым добрым фильмам - привет, травматическая "Сказка странствий" и детская боязнь высунуть ногу из-под одеяла. Уснула.

День второй: Надо сказать, что исчерпывающими спойлерами, по моде того времени вынесенными в заголовок каждой из сотни новелл, ограничиться не выйдет - задачу они не облегчают.

"Донну Франческу любят Ринуччо и Алессандро, она же их не любит; одному она приказывает лечь в склеп, как будто он мертвый, а другому велит вынести оттуда мнимого покойника; и того и другого постигает неудача; тогда донна Франческа ловко от них отделывается."

Картинки рисуются совершенно самостоятельные и оригиналу не соответствующие. Так что, вдоволь навеселившись с воображаемыми диалогами типа "пи..дуйте в склеп, молодой человек", пора заканчивать с прокрастинацией и приступать к чтению. Завтра.

День третий: упорно педалируемый штамп "пир во время чумы" можно смело игнорировать. Сбежавшая из опасной для жизни Флоренции компания молодых людей отправилась в провинцию не на шашлыки. Выполняя тяжёлый труд метафор, они демонстрируют не гедонистический отрыв от устрашающей реальности, а образ идеального миропорядка, в котором короли и королевы избираются полюбовно, заботятся о благе и удобстве подданных, поддерживают удачные законы предшественников и вводят новые, только если они еще лучше. И никто не таскает лавровый венок три дня подряд. "Став королевой, Пампиния велела всем умолкнуть..." - это да. Но зато потом в порядке живой очереди позволила высказаться каждому про злободневное: о священниках, которые если уж взялись ими быть, должны вести жизнь праведную, а не порочить учение Христа так, что перед евреями стыдно, и заканчивали бы уже "называть грехом то, к чему человека побуждает любовь"; о произволе власть имущих, о сословном, а также гендерном неравенстве. К слову, барышень тут целых семь, а юношей всего трое, да и тех порой принято толковать как одного Боккаччо в разных стадиях просветления. Но тогда читать совсем неинтересно.

День четвертый: про интересное. В Италии очень темно по ночам - настолько, что отличить одного человека от другого практически невозможно, а стоит женщине переодеться в мужскую одежду - разница выявляется только на ощупь. Ближайшего родственника никак нельзя опознать в непривычной обстановке, поэтому всем рекомендуется иметь особые приметы в виде родинок, шрамов и фамильных драгоценностей - во избежание несчастливых концов, которые отличаются куда большим разнообразием, чем хэппи-энды. Плохо - это когда вас облили помоями, лишили состояния, сожгли заживо, продали в рабство, скормили бывшей любовнице под видом рагу или закопали вашу голову отдельно от туловища в горшке с базиликом, хорошо - когда вместо всего перечисленного у вас секс (бонусы на выбор: облапошен нерадивый супруг или вы сами сочетаетесь выгодным со всех сторон браком). Особо не поспоришь, и вряд ли Боккаччо что-нибудь из этого выдумал.

День пятый. Когда бесконечная череда вполне однотипных историй и вольных пересказов сольётся в один велеречивый поток с потугами на мораль - протрите глаза и убедитесь, что это не лента LL. И пусть вас не обманывает наличие всегдашнего Дионео, которому дозволено ругаться матом и уклоняться от темы. Это все ещё "Декамерон", здесь после заката солнца все довольны друг другом и спокойно спят до утра под пение соловья, а не моют кости и постят каменты.

День шестой, седьмой и все остальные дни есть шанс пережить, если покопаться в настройках периферической анатомо-физиологической системы. Проще говоря - обратиться в слух, еще проще - включить аудиокнигу. И уж тогда в полной мере осознать, что книга писана для женщин, чтобы им не так обидно было жить, пока остальное человечество в разных направлениях скачет на конях в своё удовольствие. Под усыпляющий баритон, да, можно поспать и, наконец, выспаться. А можно перемыть посуду, научиться вышивать крестиком, сварить борщ, выкинуть борщ и взять на заметку обращение "драгоценный мой повелитель" как уместное в ролевых играх определённого толка. Я, к тому же, умудрилась сублимировать шерстяной носок. Правда, только один, но ведь ещё и не вечер.

Долгая прогулка. Январь. Уровень 1. Бонусное задание (чёрный ящик). Команда "Кокарды и исподнее"

ДекамерОН

Книгу я читала ещё в институтское время, но вернувшись к произведению, первым делом я ощутила злость. И дело не в Боккаччо, дело в переводчике, который "дабы создать атмосферу", наводнил текст оборотами, не встречающимися в русском языке, вроде "стала говорить милым образом". Что это означает? У рассказчицы был милый голос? Она умела говорить приятно, на разные голоса? Или говорила своим милым лицом ака образом? Упаси Господи меня представлять, чем ещё она могла бы говорить. И не надо пенять, что перевод был сделан в 1896-м году, почитайте Пушкина, Гоголя, Достоевского, которые и на больший срок отстоят от нашей эпохи - не было тогда таких выражений. Как и обычно, переводчик выложился всем накопленным в душе (и это были отнюдь не розы), чтобы продемонстрировать "Я работал!". Реакция у меня та же, что и всегда: "Я вижу, что ты работал, но лучше бы, милейший, ты этого не делал и уступил бы место кому-то с мозгами, а не с связями".

Но вернёмся к книге. У неё очень интересная структура. Положим, это не гомеровский постмодернизм, но и кое-какие элементы современной литературы в ней имеются. Прежде всего, умолчание и намёки, которые дают понять, что одна пара из тех, что собрались на вилле, там же на вилле и "обрела сладость разделённой любви", иными словами - переспала. Покрасневшие щёки, намёки на взаимное влечение, а потом явное указание на то, что один из юношей достиг желаемого.

Зато в другом связность структуры ломается. Противопоставив зачумлённую Флоренцию и райское положение десяти беседующих на вилле, автор не рассказывает, что приключилось с ними по возвращении в чумной город. Мало того, довольно странно положение всех десятерых. Учитывая, что браки девиц совершаются с пятнадцати лет, а семерым дамам от восемнадцати до двадцати шести, слишком удивительно не видеть указаний об их семейном положении. Девицы? Ну, тогда старшие - уже не девицы, а старые девы. Замужние жёны, вдовы? Где тогда их дети? При том, что Бокаччо даёт громадный простор бытоописанию Италии (не слушайте меня, это была не страна, а города-государства и отдельные герцогства) 14 века, но сама неназванная вилла - это подчёркнуто утопическое общество, полностью лишённое реального обоснования.

Сами сто новелл (исключая рамочные, вроде спора слуг и прогулок по долине) рассказывают занимательные и остроумые истории, сведя плутовской роман до плутовского рассказа. Самое интересное в книге то, что новеллы эволюционируют, но об этом позже. С одной стороны, любовь представлена в новеллах исключительно похотью, тут бы кивнуть головой и сказать: "Ах, варвары, мон шери, в те века они были сущие варвары". Но есть один маленький нюанс. Похоть похотью, но эта похоть продолжает быть направлена на один и тот же объект даже после первого удовлетворения желания. Вообще персонажей, которые трахают всё, что шевелится, можно пересчитать по пальцам одной руки. И эта моногамность в выборе сексуального партнёра гораздо больше говорит об эпохе, чем бесконечность происходящего на страницах траха. Даже к женщине, которую похищали друг у друга мужики и у которой в следствии нахождения в роли "сладкого приза" было девять любовников (тьфушное какое-то число по нашим временам), остальные дамы испытывают зависть от такого количества вариаций секса. Сам Джованни не предстаёт в собственной книге девственником, значит тут два варианта: 1. он и представить не мог, что симпатичная женщина может менять любовников одного за другим, 2. в те времена кого нашёл, того и трахай, тебе ещё повезло, что ты нашёл кого-то, кто трахается только с тобой, а не расточает ласки и на животный мир. И, как ни странно, я за второй вариант. Потому что речь идёт о благородном сословии, которое довольно ограничено и узко, потому и любовников дамы в новеллах выбирают довольно долго (а уж эти ухаживания с "прошёлся по улице" - вообще милота и смеховыжималка), вместо того, чтобы отдаться первому чистильщику бассейнов и водопроводчику бондарю, мальчишке-ассенизатору и ручным обезьянкам повара.

Какую пользу вы можете извлечь из моей рецы? Ну, к примеру, у вас чокнутый препод по литературе, который уверен, что вы не запомнили сто новелл не потому, что разрозненные сведения запоминать невозможно, а потому, что вы лентяй, а ему хочется влепить кому-то двойку, потому что детинадоелиженаизменяетатытутсидишьтакоймолодойибезипотеки. Значит мои поэтические вставки - для вас.

Вот это вилла Пальмьери в Фьезоле,
Здесь вечно сейчас пребывают в застое
Сады и аллеи, что сейчас под присмотром
И строгим надзором благочестивых матрон,
И всё здесь сейчас представляется мёртвым,
Что и забыть можно было б,
Что был тут когда-то Декамерон.

А это семь дев из Флоренции,
Что не боясь совсем конкуренции,
На всех семерых пригласили трёх юнош,
Готовых не только всё время... гм, валяться,
Но и с рассказами также справляться,
На вилле Пальмьери, наплевавши на сон,
Чтоб состоялся там Декамерон.

А это сэр Чаппеллето из Прато,
Исповедью нагнувший монахов как стадо;
Еврей Авраам среди развратников в Риме,
Вдруг вместо монахов предавшийся схиме;
Мельхиседек, проявивши при Саладдине уменье,
Притчей о перстнях вер совершил примиренье;
Монашек на бабе, аббат был под ней;
Маркиза монарху подносит курей;
Простак инквизиторов укоряет похлёбкой;
Намёк Бергамино даёт голодовкой
В новелле, чья с жизнью его имеет сходство;
Гвильельмо в гостях на стене чертит "Благородство";
Дама просит терпением поделится монарха из Кипра;
А Альберто обвиняет дам в извращённости выбора;
Так был закончен первый день
На вилле, где тихо проходит Декамерон.

Мартеллино притворился, что мощи его излечили;
Ринальдо молитвы ночлег и добро возвратили;
Английский аббат хватал Алессандро за ляжки,
Но вдруг обернулся принцессой-бедняжкой;
Корсар, глотнувший при крушеньи адреналина,
Нашёл драгоценности в плавуне ("Спасибо те, мина!");
Андреуччио в могиле стал владельцем рубина;
Мадонна с ланями теряет и находит одного за другим сына
(И мне надоело так рифмовать!);
За девять "мужей" турчанке судьба воздала сторицей:
За короля она замуж вышла "девицей";
Граф интимную честь охраняя от зла
("Не для тебя моя роза росла!")
В Англии брачно пристроил детей;
Бернабо верной жене желает смертей;
А женщина от мужа требует секс!

Садовник монашек долбит вместо сада;
Пострижены конюхи из-за маскарада;
Дама одна заманит вертопраха,
Сводником сделав идиота-монаха;
Феличе Пуччьо заставляет молиться,
Чтобы женой его насладиться;
Зима сам отвечает за даму в разговор-суррогате,
Словно инет-волокита в незабаненном чате;
Так маскарадиться всем им неймётся,
Что в бане не ясно, кто с кем ипётся;
Тедальдо спасает любовницы мужа,
Чтобы с ней трахаться в благодарность к тому же,
Так как с каким-то ублюдком двойником он на лица
(Что, вашу мать, ваще тут творится?);
Аббат убеждает Ферондо, что он похоронен,
Тут явно, что кто-то из них на голову болен;
Очередной маскарад и Джилетта
Причёсана, сыта, обута, одета, да и к тому же теперь яжемать;
И наконец Рустико, что безмернейше рад
Загнать своего сатану прямо в зад.

Принцесса пьёт яд, где сердце любимого в кубке;
Монах вдруг забыл, что кости так хрупки,
Что даже ребёнок вроде бы знает:
Что он не ангел и он не летает;
Потом новелла кровавого нтв-шного сюра
Трёх братьев и трёх сестёр, средь которых одна была дура;
Внук-принц нападает на корабль ради девицы,
Всех порешили, выжили лишь единицы;
Голову любимого Изабетта поместила в горшок,
Где тот гниёт-прорастает, как корешок;
Во время секса у бабы подыхает поклонник
(Берите не презики, а таскайте с собой сонник);
Двоих убивает ядовитый шалфей;
Мужик, поникший в семейную койку, подыхает прямо на ней;
Рогатый муж ощутил в себе кулинара
Жене преподнёс сердце любовника (и сто граммов навара);
А воры в ящике носят наркомана!

Чимоне из-за любви перестал быть свиньёю;
Мартуччио обретает счастье о тетивах болтовнёю;
Сбегает в лес чья-то баба
(Был бы сюжет в этой новелле хотя бы);
На балконе девица всю ночь сторожит "соловьёв"
(Зовите с утра отца с огнестрельным, чтобы и на женихов был бы клёв);
Индийские корни в этой новелле сильны:
Потеря младенцев, родимые пятна, внезапные братья
(Где-то здесь, несомненно, пробегают слоны);
Джьянни находит у сицилийского короля свою похищенную девицу
И вместо побега прям там же в королевских покоях с ней начинает любиться;
И снова о себе напомнит всем Болливуд:
Родимые пятна всех детишек найдут;
Асексуалку преследует призрак со сворой;
Федериго на угощенья из птицы скорый;
И помни, любовник, раз муж пришёл тобой соблазнённой девицы,
Коль жизнь и оставит, так подолбит твои ягодицы.
Да будет с вашей троицей всегда Апулей!

Небольшое замечание по поводу новелл первых пяти дней: если вы живёте сильно так в местах, овеянных сентиментализмом, и вам не повезло производить на свет детей без родимых пятен, просто делайте у них на пятках татуировки. Лучше сразу пишите: "Имя такое-то, общее благосостояние такое-то (тут можно приврать), нашедшего просьба вернуть по такому-то адресу. Вознаграждение определяется в личном порядке".

В первых трёх днях Боккаччо показывает себя как человека неприятного, зацикленного на мыслях о сексе. И тут в меня выстрел вопросом: да ты покажи того, кто о сексе не думает? Но проблема с Боккаччо в том, что свою сексуальную озабоченность он начинает полагать у всех. На этом всё. Выносите святых и бейте в набат. Потому что больше Боккаччо не будет представляться никем иным, кроме демонстрирующего зарослями на руках гены от Чубаки, пляжного приставалы, который животом подталкивает тебя к кустам: "Я же вижу, что ты тоже хочешь!"
Меня продолжает ажтристи уже которое десятилетие после новеллы 2.9, где повторяется сюжет, который разовьёт стратфордский бард в "Цимбелине". Сплетник пробирается к честной женщине, оглядывает её обнажённой, а потом врёт мужу, что спал с ней. И у дам на вилле это вызывает такие ах-ах благородные укоры: какая глупенькая баба, что не переспала!

А почему глупая? - зададимся этим вопросом. И дело даже не в том, что женщина может любить мужа, но и в том, что конкретно этот претендент на её постель может её не привлекать. Но Боккаччо выдаёт какую-то странную философию: мол, спи, пока дают, завтра может и не быть. И ничо, что, к примеру, даёт (ну, ты даёшь ему) тебе старый аббат, на котором из-за его живота только скакать сверху можно. Секс же!

Все отмечают, что четвёртый день ознаменован долгой вставкой с поломанной "четвёртой стеной" и оправданиями автора: это не я, это моя фантазия всё болтающие на вилле. Это соотносят с тем, что новеллы трёх первых дней уже стали ходить в списках и Боккаччо подвергся порицанию. Но я не вижу тех, кто бы отмечал, что после третьего дня новеллы сильно изменились. Первые тридцать рассказов даже спустя семьсот лет так воздействуют на сексуальной воображение, что заметить отсутствие скабрезностей в других семидесяти уже не удаётся. Секс остаётся, но больше нет сюжетов, построенных на его особенностях и указаниях, что куда засунули, в какой позе, что задаёт направление основного сюжета в тех же историях про старого аббата, про "изгнание дьявола" или тряски кровати в новелле про Феличе и Пуччьо.

Я ещё отмечу последнее проявление содомского греха в новелле 5.10, которая была заимствована у Апулея от и до. По переводу сложно судить (думать, велеречивый Веселовский десять раз падал в обморок от избытка "пропаганды"), но всё обставлено в таких словах, что я не уверена, что кто-то вообще понял, о чём там речь (думаю, это всё же краснеющий со стыда Веселовский постарался), тогда как у Апулея весь акцент шутки сделан на боли в ягодицах у незадачливого любовника. Опять же Боккаччо легко шутил на подобную тему в первые три дня (упоминание про не только любовниц, но и любовников кардиналов в Риме, а также более, чем откровенный момент приставания аббата к Алессандро, хотя аббат и оказался женщиной), затем только новелла 5.10 и молчок до конца книги.

В третьей прозаической части своей рецензии я попытаюсь предположить, почему так произошло. А теперь ещё немного "Виллы, которую придумал Бокаччо".

А это Оретта, что просит отпустить её с осла красноречья;
Чисти упоминаньем Арно намекает, что вино его не увечно;
Монна Нонна желает монет настоящих;
Кикибио повар, но и орнитолог в плане журавок летящих;
Юрист и живописец уныло шутят над тем, как не красивы;
Барончи природой, что была неумела в начале, от рождения кривы;
Филиппа, что застали с любовником, на суде заявляет,
Что муж от природы в постели "не доедает"
(А с детства мы знаем, что даже подарки дают только тем, кто много "ест"!);
В зеркало, чтобы не видеть уродство, ты не смотрися, девица;
Гвидо дворян язвит, что их место гробница
(А проще было бы на **й послать!);
Брат Чиппола вместо пера попугая угли находит
И говорит, что это тоже святыня, так из положенья выходит
(И вы считаете, что это был анекдот?).

Жена уверяет, что любовник её привиденье;
Винную бочку любовнику жена продаёт без сомненья;
Монашек куму пользует тяжко,
А мужу она говорит, что приходит лечить он сына бедняжку
(И это было отмазою в те времена?);
Жена проникает домой, изобразив суицид;
Жену исповедует душевнобольной индивид;
От двух любовников жена избавляется разом;
Муж в платье жены в саду сторожит, её подчиняясь приказам;
Из-за нитки на пальце ноги муж избивают служанку;
С дерева секс на земле кажется ну вот совсем наизнанку;
А привиденье с того света приходит, чтоб разрешить ипать кумовьёв!

А это Гульфардо долги возвращает жене закадычного друга;
Священник даже плащом не готов заплатить за услугу;
За гелиотроп жену чуть не прибьёт Каландрино;
В бедах Фьезоле вдова со служанкой причина;
Трое придурков судью оставят без штанов
(Не путать с Содомом, содомский грех не таков);
Приятели сделали так, что сам у себя свинью украл Каландрино
(Четыре новеллы Боккаччо потратит на этого сукина сына);
Вдова школяра холодит, а он её на башне солнцем сжигает;
Что брак а ля шведы из себя представляет
В сундуке сидящий сиэнец узнает
(Ах, скольких бед избежали бы новелл всех персонажи,
Когда могли бы супругами честно делиться как барахлом с распродажи);
Путь в тайное общество лежит сквозь помойную яму
(На пути из грязи в князья всегда набираешься сраму);
И не давайте любовницам в долг!

Франческа поклонникам наплела небылицы
И вот один уж тащит другого в саванне из тёмной гробницы;
Монахиня вместо чепца на лоб натянула штаны;
А Каландрино аборт проводят, что запрещён на территории нашей страны
(А мог бы жрать каплунов и орать:
Мне куры нужнее, ведь яжемать!);
Чеко дважды грабит несчастного Анджольери
(Свидетели этого троллинга ваще уху ели!);
Каландрино считал, что стал обладателем волшебного зелья;
Дочь, трактирщик, жена и двое гостей посвинговалися вволю
(Хоть вроде были совсем не с похмелья);
И снова сонник спас бы бабёнку от волка;
Бондьело за дурацкий ужин потасовкою мстит ловко;
Побить строптивицу и полюбить людей велит Соломон
(Ага щаз, бить женщин - это совет не от тех, кто умён);
А Джьянни "кобылке" суёт хвост
(Пьетро стоило бы на ленточки пустить этот нарост).

Испанский король предлагает сыграть в лохотрон сундуками;
Гино ди Тако побеждает медициной, а не кулаками;
Натан жизнь отдаёт Митридану, чего б не отдать, раз попросил;
Джентиле с того света любимую женщину мужику возвратил;
Коль ради любимой вам сад в январе насадил некромант,
То бабу от секса спасите, а всякий маг и так плохой коммерсант;
Монарх от секса с собой спасает двух пятнадцатилетних близняшек
(Что очень достойно, ведь кто отказаться способен от двух смазливых мордашек?);
Король не спит с в него влюблённой девицей
(Это поступок героя или тупицы?);
С женою друга по его разрешенью секса отведав,
Тит пытается жертвануть собою без всяких там пиететов
(А могли бы тоже жить по традиции шведов);
Хорошим поступком (и магией) запомнится нам Саладин;
БДСМ с убийством детей с супругой практикует один дворянин.
И будет к нам милостлив небосклон,
На этом закончился Декамерон.

Я процитирую Википедию: "Существует предположение, подкрепляемое намёком Боккаччо в одном из писем, что он написал книгу по желанию королевы Джованны Неаполитанской". Чтобы точно разобраться, что именно происходит в Декамероне, неплохо бы определиться, какой из Карлов в книге кем является, чего, собственно, я делать не буду. Но мне и без того очевидно, что книга помимо эротического содержания, несёт и политический посыл. Всех этих "бежал, потому что был сторонником свергнутого короля" и "король пощадил, потому что герой был сыном его соратника, помогшего вернуть трон" - выше крыши. Как и "Божественная комедия" на самом деле "Декамерон" несёт на себе черты политической борьбы современной для автора.

Как известно, двор Джованны Неаполитанской более всего напоминал бордель. И новеллы первых трёх дней и должны удовлетворять не столько реальному отношению дел в современности, но запросам аристократов, желающих "клубнички". Потому более всего возмутившая меня реакция на новеллу, которую я так и буду звать "Цимбелин", всего лишь должна была повторить аристократам "Да-да, секс превыше соблюдения верности".

Думаю, что я не одна такая умная и в Италии давно уже проводят зависимость появления новых глав Декамерона от того, что творилось при дворе королевы. А творился там кошмар. Королеву обвинили в убийстве мужа, папа Климент поддержал обвинение, но заодно её и оправдал, свалил все злодеяния на дьявола, взамен практически даром получил Авиньон, в общем, там при дворе было весело. Но, в любом случае, не приходится сомневаться, что заказчиками (так как вряд ли королева читала появлявшуюся книгу тихо под подушкой) были женщины. Скорее всего, королева читала гранки на поляне своим подругам аристократкам. И поворот оврештаг вполне очевиден. Думаю, у женщин появились ровно те же претензии, что и у меня.

Красивая женщина, которая может выбирать себе любовника, не будет ложиться под первого встречного. Некоторых претендентов на постель она будет заворачивать ещё на стадии "рядом ошивался", но в любом случае для женщины главное - демонстрация мужчиной чувств. И романтические истории начинают занимать в Декамероне намного более значительную часть: подвиги, приключения и прочее, что совершают мужики, чтобы лечь с дамой в постель. Есть и новеллы, где женщины избавляются от приставучих поклонников. Но, в целом, почти все новеллы с адюльтером посвящены тому, как женщины обманывают мужей. Кто оплачивает музыку, тот и танцует сюжет.

Самым странным и неприятным элементом в Декамероне становится концовка. И не сказать, что Боккаччо не был знаком с композицией произведения, недаром последнюю новеллу каждого дня рассказывает Дионео, чтобы весёлой шуткой под конец сгладить впечатление от грустных или неудавшихся историй. Но именно в десятый день Дионео нагоняет кровавого безумия. История Гризельды совсем не занимательно, мало того, ничему не учит. Понятно, что в более строгие времена именно она стала наиболее успешной, так как "смирение плоти" (а также психики) практикуют с гораздо большим фанатизмом, чем лёгкий секс, но смысл истории всё рано ускользает. Маркиз Салуцкий, которого никто не принуждал жениться на простой женщине, выбирает немного слабоумную Гризельду, которая сносит все его издевательства. Когда он делает вид, что он убил её детей, она смиряется. И это "испытание" длится на протяжении десятка лет. Когда он выгоняет её, она смиряется. Когда он делает вид, что хочет жениться на собственной дочери, Гризельда желает им счастья. Что странно, "комплексом Гризельды" называют сексуальное влечение отца к дочери, хотя не ясно, причём тут поведение Гризельды и вообще в новелле отец не желал трахнуть дочь, он продолжал издеваться над женой.

Сам Боккаччо тоже говорит, что маркиз должен был быть подвергнут каре. Но почему тогда Боккаччо не изменил новеллу по своему желанию? И в любом случае, если он прекрасно осознавал влияние последней истории на слушателей, зачем всю эту вакханалию между мазохистской с синдромом Мюнхаузена по доверенности и многолетним чокнутым садистом, помещать в конец концов? Десятка рассказчиков возвращается в зачумлённый город и, видимо, новелла "смирись с происходящим" должна указывать на то, что они все должны погибнуть. И это очень жуткий финал. Вряд ли заказчицы книги не понимали этого.

То, что события происходят во время чумы, может быть не только приёмом контраста, но и обоснованием, почему других родственников у молодых людей нет. Благо на это есть намёки, а также прямо говориться, что люди перестали переживать из-за погибших. Это двойная пляска на костях: это не побег от чумы, это побег от воспоминаний и от прежней жизни. И то, что молодые люди возвращаются в зачумлённый город, указывает на то, что эти две недели были передышкой, попыткой своими силами устроить себе немного рая перед смертью.

И именно поэтому мне хочется верить, что Боккаччо просто ошибся. Что требовалось поставить что-то в финал, фантазия уже пробуксовывала, потому он взял какую-то народную чушь без особого смысла, призванную всего лишь потрафлять наиболее низменным человеческим качествам, жаждущим беспрекословного себе подчинения. Либо же эту историю его заставили поставить, именно потому, сознавая, какой она даёт эффект, устами персонажей он высказал своё отвращение к этой истории. А персонажи подчиняются своему Демиургу-создателю. Потому персонажи пережили период чумы и продолжали срывать плоды любви, пока выстраивали свой ренессансный рай.

А так как я считаю, что вы ещё недостаточно травмированы моими стихами, вот вам ещё порция.

А это приехал Джованни Бокаччо
Он слышит как на опустевший вилле судачат
Те, кто с чумою возлёг на ложе,
Кто жив, а кто уже не похоже.
И стены шепчут о монашках и жёнах,
О твёрдых членах и жаждущих лонах.
Там эхом остались звучать разговоры,
Что в сны к вам крадучись приходят как воры,
На вилле Пальмьери в Фьезоле,
И это будет продолжаться доколе
Люди читают Декамерон.

Ай-яй-яй, пошленько!)

Вот беру я книгу, величайшее произведение эпохи Возрождения. Книга о молодых парнях и девушках, который, спасаясь от чумы, балуют друг друга интересными историями. Ну это в начале так невинно...
Нет, парни и девушки целомудренны, предаются духовным утехам, поют, играю на лютне, танцуют..., а вот рассказывают друг другу нескромные истории.
Подобных рассказов в наше время избыток, видимо в то время такое было в новинку. Например, особенно позабавил рассказ о девушке, наивной и невинной, что забрела в пещеру монаха и он ей предложил... загонять беса в ад. Ну, вы понимаете) Каждый день загоняли, загоняли...
И вся книга в таком духе. Попадались и более приличные рассказы.

Если честно, до конца я не осилила. Стало скучно. Читала уже через силу. Хотя сначала хорошо идет)