Комната Джованни

Сожму я в узел нить
Меж сердцем и сознаньем.
Хочу разъединить
Себя с моим страданьем.

Покой и тишь во мне.
Я волей круг мой сузил.
. . . . . . .
Но плачу я во сне,
Когда слабеет узел...
(Зинаида Гиппиус ‘’Узел’’)

За обманчивой легкостью, даже воздушностью, текста притаилась такая боль, что острыми шипами прошлась по оголенным нервным окончаниям; общая боль, наверное, любого человека, который хоть однажды пытался убежать от себя, пытался быть не собой, убежать от любви, кто хоть раз причинял боль любимому человеку. Так бывает... Мы все такие разные: женщины – мужчины, с разным цветом кожи, разными убеждениями, из разных культур и эпох, разных религиозных конфессий или атеисты, а объединяет нас одно – боль одиночества. Как же трудно, порой невыносимо, жить и наслаждаться свободой и жизнью без оглядки на социум, на лживые и двойные стандарты общества, которое за закрытыми дверями собственных домов или в глухой черноте ночных улиц может удовлетворять свои самые темные и глубинные страсти, но при свете дня готово бросать камни в первого споткнувшегося. Бросать безжалостно, с особым остервенением.

Автобиографический роман Болдуина расскажет нам о парижской жизни американца Дэвида, который, пытаясь убежать от себя и своих желаний, покинул пуританскую Америку, где за гомосексуализм сажали в тюрьму, переехав жить в свободный и ароматный Париж извилистых улочек, ночных баров и тягучей Сены. Но нет ничего страшнее личного, собственного неприятия себя самого, своего естества, своих истинных чувств из-за косности общественного мнения, впитанной в кровь непорочной чистоты и стремления не запачкаться. Так не бывает, так нельзя: нельзя лгать самому себе, в противном случае, твой собственный внутренний ад рано или поздно накроет тебя. Нежелание или неспособность говорить о своих настоящих и искренних чувствах, рано или поздно выхолаживают душу. Дэвид словно находится в полипропиленовом мешке одиночества, куда не проникают ни звуки, ни чувства, ни легкие ароматы любви. Комната Джованни – метафора той любви, которая возникла между американцем Дэвидом и итальянцем Джованни. Клаустрофобия, которая мучает Дэвида – это его личная клаустрофобия собственных чувств, собственного тела и желаний. Они оба - Дэвид и Джованни - бежали далеко-далеко каждый из себя и от себя, одинокие, и только они могли подарить друг другу настоящую свободу, подарить себя. Грязная и захламленная комната, которую можно было просто очистить, убрать и впустить солнце, - стоит только протянуть руку, поверить себе и почувствовать биение дорогого сердца рядом, научиться отдавать себя другому, - становится тюрьмой для двоих любящих, выход из которой для одного гильотина, для другого ад внутри - навсегда.

Не важно с кем ты спишь, важно кого ты любишь, кому хочешь и желаешь отдавать себя. К кому тянется твоя душа, чтобы вместе гулять по набережным Сены, весело есть из бумажного пакета кисло-сладкую вишню, с кем хочется просыпаться каждое утро. От кого не хочется бежать. И кого хочется спасти просто прижав к собственному сердцу и вдохнуть жизнь, подарив нежный поцелуй...Убить любимого так легко - вернуть, порой, уже невозможно.

Флэшмоб 2012 Рекомендация lost_witch . Я уже боюсь таких совпадений :)

Au revoir, mon cher

Читать романы про геев не моё хобби. Мне куда приятнее наблюдать, как его руки скользят вверх по её ногам, нежели следить за тем, как он кладёт голову на мужскую грудь. Но проиграв этот роман в желания, у меня не осталось выбора. Я открыл дверь в комнату.

В её углу стоит пара пустых бутылок. На одной полке кричат конфликты и семейные драмы, на другой – подростковые сфинксы. Всё это цепляет, привлекает взгляд глубиной рассечения. Раскрывая окно и закуривая сигарету… приходит осознание, что эта комната далеко не книга про одних геев. Скорее здесь пахнет любовью, рефлексией и красным вином. Надо признать, что свежий парижский воздух приятно разбавляет этот спёртый запах.

Если начертить схему персонажей романа, можно заметить явный квадрат.

Первая царапина на стене – Дэвид.
Парнишка, который отправляется в Париж, покидая Штаты. Особо хочется выделить его историю об отце. Мне редко когда интересно читать байки о взрослении прыщиков. Здесь же это цепляет каким-то странным образом. Я листал и проваливался в сюжет. Повествование дробится на отдельные фрагменты. Так, например, в одной из глав Дэвид рассказывает о сексе с соседским подростком, в другой – как тётушка отчитывает тихого, но пьяного отца. Последний прорисован настолько нежным и нелепым, что пару раз я аж умилялся.

Вторая черта – Комната.
Контекст здесь становится персонажем и идеей. Квадрат из четырех стен на 1-ом этаже обладает своим запахом и развитием. Взгляд комнаты – пара тусклых окон во внутренний мир спрятанного дворика. Чтобы дернуть за ручку, путнику нужно пройти мимо лифта. А на каких-то страницах есть и вовсе явная персонификация: "лампочки, что свисала, как болезненный и расплывчатый половой член, посредине". Вместе с этим вырисовывается одна из интерпретаций, где комнаты словно людские склепы с кучей мусора.

Третий порез – Джованни.
Скорее даже рана в стене.
Джо трудится за стойкой в парижском баре, в который захаживают геи разных мастей. Микроклимату этой "лагуны" и публике уделяется относительно мало страниц, что, на мой взгляд, явный минус. Так как бар мог бы играть на контрасте с комнатой – внешнее – внутреннее. Но, по сути своей, публичное помещение остаётся где-то на фоне и совсем не претендует на порцию сюжета. Как бы там не было, а Дэвид вырывает Джованни из голубых волн океана.

Четвертая ссадина – Хелла.
Мы все ждали Хеллу – Дэвид, Джо и я. Должна была прийти девица, и раскидать юбки по шкафам. Таки случилось одним чудесным утром. Но, к моему ужасному сожалению, автор нарисовал её… зависимой от контраста. По явной задумке писателя у неё априори был чёткий алгоритм. Этот персонаж – нетерпеливая марионетка, которой не дали свободу мысли. Так, например, она возвращается из Испании в Париж и ждёт объятий Дэвида на фоне пыхтящего паровоза. Где-то на подкорке читатель должен понять, мол, "испанца" там не случилось, и Хелла покупает билет в Париж. Здесь чуть ли не в глаза бросается, что любовь её рациональна. Ей, по сути своей, не нужен Дэвид – ей просто необходима фигура в штанах, с которой она почувствует себя женщиной и матерью (в комнате на верхнем этаже). Причем сам американский ковбой это отчетливо понимает. Я попросту вижу здесь банальную роль, которую Хелла сыграла лучше всех геев в баре.

Женщина всегда ждёт, когда мужчина заговорит. Или ты об этом не слышал?

По итогу.
На выходе получился добротный роман 1956 года.
Болдуин неплохо нарисовал контраст и конфликт выбора:
1. Отец и сын. Сходство их одиночества особо красиво.
2. Джованни и Хелла. Разница любви к образу и персонажу.
3. Комната Джованни и номер Хеллы.
4. Проблематика эмансипации женщины на фоне поднимающихся вод Сены.

Плюс.
Мне понравились все отправленные и полученные письма, которые были в книге. Видно, как автор вложился в текст посланий. Это ни тот эпистолярный жанр, нагоняющий зевоту. Здесь алфавит действительно отдаёт драйвом. Из приятных отсылок вспомню строчку про свою любимую шекспировскую пьесу. Поскольку упоминание о предсказании ведьм из "Макбета" тут и впрямь ложится в канву романа.

Что касается авторского стиля…
Эти 160 страниц напомнили мне похождения Генри Миллера и его «Розу распятия (сборник)»

В общем, я проиграл желание.
Но это было чертовски приятно.

Никогда не скрывала, что мне интересна тема гомосексуализма в художественной литературе (и слэша, как ее ответвления). "Комната Джованни" одна из таких книг. В ней нет каких-либо откровенных вызывающих сцен, она не об интимных подробностях одной нетрадиционной пары. Эта история о попытке бегства от себя, страхе принять себя таким каков ты есть, потому что сила предрассудков сильна и необходимо мужество, чтобы пойти ей наперекор и не сломаться.

Мне категорически не понравился главный герой. В определенном смысле поведению Дэвида можно найти оправдания, учитывая яростную гомофобию в Америке образца 50-х годов и т.п., но я считаю, что он их не достоин и мне ни капли его не жаль. Дэвид запутался в себе, не смог взять на себя смелость до конца разобраться в своих чувствах и предпочтениях, в итоге пострадали люди, привязавшиеся к нему.

Кого мне действительно было жаль, так это Джованни. Провинциал, привыкший отдаваться своим чувствам и эмоциям до конца, поплатился за это своей жизнью. Конечно неизвестно, как бы она сложилась, не встретиться он с Дэвидом, но вполне возможно, что все закончилось бы не так трагично, как в этом случае.

"Комната Джованни" одна из тех книг, которая легко читается, сложно воспринимается и еще долго не отпускает читателя после прочтения последней страницы. О ней много размышляешь, но об этом сложно говорить. Эта история такая же тесная и одинокая, как и комната одного из главных героев, где происходят ключевые моменты романа. Из нее хочется бежать сломя голову, при этом испытывая острое желание вернуться и повернуть время вспять или вовсе остановить его.

Парадокс в том, что сам Дэвид стремился покинуть комнату Джованни, навсегда забыть о ней и ее хозяине, а в конечном счете запер себя там на всю оставшуюся жизнь, погрязнув в своих воспоминаниях и чувстве вины.

Знакомство с Болдуином далось мне достаточно сложно. Я уже начинала читать "Комнату Джованни" года 3 назад, но бросила после первой же главы. На самом деле, такая мысль появилась у меня и в этот раз, но я успешно ее отогнала.
Начну не с личных впечатлений, а о книге в целом. В ней затрагиваются и раскрываются важнейшие темы, это, прежде всего, гомосексуальность, особенно в 20в., когда отношение к этому было совсем не такое, как сейчас. Гг явно находится в подвешенном состоянии из-за осознания (и не желания признавать) свою бисексуальность.
Также в книге хорошо видно, как сложно порой американцу прижиться и попытаться почувствовать себя в своей тарелке в Европе. Различие в менталитетах говорит само за себя.
Теперь о моем отношении к ней. Несомненно, я считаю эту книгу стоящей внимания, в этом вопросов нет. Но конкретно мне она в душу не запала. Я никак не могла втянуться, полностью окунуться в повествование, некоторые диалоги казались мне пустыми, в целом от книги веело одиночеством и какой-то отчужденностью.
Сочувствием (не говоря уже о симпатии) я проникнуться не смогла, смотрела на разворачивающуюся драму как сквозь стекло, не ощущала себя невидимым участником событий. Увы и ах.

«Вот ты и вырвался, - ответила она, - а теперь я вырываюсь из этого дома, и только бедный Джованни... поплатился за все головой»

Главный герой, американец Дэвид в попытке убежать от своей сущности, приезжает во Францию. В Париже Дэвид встречает итальянца - бармена Джованни и влюбляется в него, роман их длится не долго, но после себя оставляет бурю эмоций. Все повествование ведется от лица Дэвида, автор передает его чувства, попытки изменить, убежать от себя, но мы то знаем, что природу не обмануть и Дэвиду не суждено измениться, несмотря на желание быть как все.

На самом деле книга, морально воспринимается тяжело, после неё остаётся какой-то непонятный осадок на душе, от которого потом трудно избавиться. Когда человек не может определиться со своей жизнью и предпочтениями, когда боится осуждений со стороны - это не даёт жить нормальной, полноценной жизнью. Главный герой не может принять себя таким, какой он есть, а все из-за тех же осуждений со стороны. Из-за этого он ходит к той, которая ему совсем неинтересна, из - за этого он покидает человека, которого всегда любил. Он боится, его страх и поведение приводят к трагедии, а затем и к чувству вины на всю жизнь. Джованни жалко, но уж такой он человек, сначала глупостей наделает, а потом сам страдает из-за своих поступков. В этом романе жизнь всех героев заканчивается очень плачевно, каждый из них, на мой взгляд, умирает, только одни физически, а другие душевно. Последние страницы для меня были настоящей мукой. Момент с тюрьмой и казнью оставили свой след. А почему-то так хотелось видеть счастливый финал, хотя уже изначально знаешь, что его здесь точно не может быть.

«Любовников и друзей так же не выбирают, как и родителей. Жизнь сама нам их дает и сама же их у нас отбирает»

Роман читается быстро, язык красивый, никакой грязи и пошлости, несмотря на затронутую тему, я не увидела. Книга тронула меня, есть в ней что-то такое, что не оставляет равнодушным.