Прощание с Матерой

Помню, эх хорошо помню, как девятнадцать лет назад, в дремучие доЕГЭшные времена, готовясь поступать на филфак, читал книги словно воду в жаркий день пил. Как известно, прочитанное таким вот образом редко надолго запоминается. Так было и тогда - что читал, то забыл сразу после поступления, и во время учёбы приходилось перечитывать. Но некоторые книги всё-таки запомнились, и даже не в общих чертах. Что значило - их тоже надо перечитать. Но не потому, что "программа обязывает", а потому, что просто надо.

И не могу удержаться, чтобы не вспомнить ещё один эпизод. Классе в восьмом или девятом, когда заболела молодая учительница по литературе, на замену поставили учительницу старой гвардии, которой давно за 60 было, и которая не стеснялась таскать 11-классников за уши и, поговаривали, в минуты дурного расположения духа открыть ногой дверь в кабинет директора. Насчёт кабинета директора не знаю, а в класс она действительно так периодически входила. Так вот, она уже несколько лет вела литературу исключительно в 10-х и 11-х классах, остальной её нагрузкой был русский язык. И узнав, что мы проходим классику (конкретно в тот момент Некрасова), Антонина Ивановна не на шутку разворчалась - мол, малышня, с вами ни о чём серьёзном не поговоришь. Читать надо не эту древность, а Астафьева, Паустовского, Казакевича, Бондарева. И - Распутина, обязательно Распутина. И забив на школьную программу, бабуля нам рассказывала про Распутина с такой страстью, с какой можно рассказывать про любимого человека, пока он ещё не приелся.

"Прощание с Матёрой" - реквием той самой Матёре, которая должна вскоре погибнуть, потонуть в будущем водохранилище. Символично, что жители деревни считают позором и грехом быть погребёнными в земле, и готовясь к переезду, они хотят даже перенести могилы своих предков с кладбища. Но самой Матёре тоже суждено стать утопленницей, и - ничего тут не поделаешь.

И тема прощания с деревней становится темой романа. Как и во многих других своих произведениях, Распутин подходит к книге очень глубоко. Есть у него те, кто покидает деревню легко, есть и персонаж, который, не выдержав разлуки с родной деревней, помирает ещё до того, как из неё уезжает последний человек. Есть персонаж, первым поджигающий свою избу, есть и те, кто накануне неизбежного сожжения дома белит его и прибирает. Тут, конечно, явно просматривается классическая логика "Эх, молодёжь нынче пошла...", поскольку явно автор только на стороне старожилов. Точнее, старожительниц - старух, и в первую очередь Дарьи.

И конечно, много у Распутина небольших, но метких наблюдалок за народом.

Остров растянулся на пять с лишним верст и не узенькой лентой, а утюгом, – было где разместиться и пашне, и лесу, и болотцу с лягушкой, а с нижней стороны за мелкой кривой протокой к Матёрe близко подчаливал другой остров, который называли то Подмогой, то Подногой. Подмога – понятно: чего нe хватало на своей земле, брали здесь, а почему Поднога – ни одна душа бы не объяснила, а теперь не объяснит и подавно. Вывалил споткнувшийся чей-то язык, и пошло, а языку, известно, чем чудней, тем милей.

Люди забыли, что каждый из них не один, потеряли друг друга, и не было сейчас друг в друге надобности. Всегда так: при неприятном, постыдном событии, сколько бы много ни было имеете народу, каждый старается, никого не замечая, оставаться один – легче затем освободиться от стыда.

Стол без самоварного возглавия – это уже и не стол, а так… кормушка, как у птиц и зверей, ни приятности, ни чинности. Из веку почитали в доме трех хозяев – самого, кто главный в семье, русскую печь и самовар. К ним подлаживались, их уважали, без них, как правило, не раскрывали белого дня, с их наказа и почина делались все остальные дела.

В общем, на самом-то деле "Прощание с Матёрой" - это не только о деревне. Это в целом о народе, и о России. В версии Распутина.

«Старое дерево не пересаживают» Старая народная мудрость.

Восхитительное произведение! Этнический язык здесь вообще произведение искусства - колоритный, насыщенный деревенскими выражениями и высказываниями, вплоть до акцента. Описание природы, это отдельное, что надо выделить - раз прочитав, уже мечтаешь увидеть ее собственными глазами! Пейзаж возникает перед читателем, как картина написанная маслом, с широким, небрежным мазком художника.

И, конечно, замечательный, горький сюжет, повествующий о старожилке бабе Дарье, долгая жизнь которой протекала на берегу острова Матёра, который в один прекрасный день находится в бедственном положении - остров должна затопить вода. С одной стороны, ясно, что надо покинуть остров и доживать старость в тихой квартирке предоставленной государством, а с другой стороны, как уйти и оставить тут столько воспоминаний, могилы своих родных и друзей, оставить все, чем ты занималась в жизни и все, что ты умела... Сколько осталось той жизни, чтобы променять ее на все, что было на Матере. Да зачем тогда вообще ехать?! Трудно это все.

Раньче совесть сильно различали. Ежли кто норовил без ее, сразу заметно, все друг у дружки на виду жили. Народ, он, конешно, тоже всяко-разный был. Другой и рад бы по совести, да где ее взять, ежли не уродилась вместе с им? За деньги не купишь. А кому дак ее через край привалит, тоже не радость от такого богачества.

"Прощание с Матёрой" - это пронзительнейшая история о том, как из-за строительства ГЭС затапливались деревни.

Деревня Матёра - целый мир для её жителей, за пределами которого многие из них и не были ни разу.

Матёра...название такое...чудится в нём и слово "мать" (прародительница, родина) и прилагательное "матёрый" (тот, который должен был бы стоять веками, сильный, сочный)... Последнее лето живут жители (в основном, старухи да старики) в этой деревне, последний раз сажают, обрабатывают, собирают урожай, последний раз кипятят самовар и не могут, никак не могут поверить в то, что скоро всего этого не будет.

Книга заставила меня плакать, так тонко, чутко она написана. А потом вдруг - раз - и герой скажет что-нибудь эдакое, что не улыбнуться нельзя - и уже улыбаешься. Язык просто завораживал меня!

- ну дак, Богодул! Как пташка божия, только матерная!
–Кур-рва!
Одно это слово заменяло ему добрую тысячу, без которых никакой другой человек не смог бы обойтись. Богодул прекрасно обходился. Поляк он был или нет, только по-русски он разговаривал мало, это был даже не разговор, а нехитрое объяснение того, что нужно, многажды приправленное все той же «курвой» и ее родственниками. Мужики, бывало, матерились почудней, позаковыристей, но никто не ругался с такой сластью: он не выпускал как попало, а любовно выпекал мат, подлаживая, подмасливая его, сдабривая его лаской ли, злостью. И то, что у других выскакивало как пустячное и привычное ругательство, которое и до ушей не доходило, опадало по дороге, у Богодула заключало весь смысл, все его доскональное отношение к предмету разговора. Хоть и редко, но случалось все-таки, что Богодул разговаривался со старухами – правда, и тогда курва на курве сидела и курвой погоняла, но все же это был связный, понятный рассказ, который можно было слушать и постороннему человеку.

Во всем чувствуется большое уважение к земле, к еде, к смерти. По сути напомнило произведение Стейнбека "Гроздья гнева", когда люди также были вынуждены сниматься с насиженных обжитых мест и уезжать, куда глаза глядят. Но в сотый раз убеждаюсь: русская литература - много сильней, мощней, прочувствованнее и родней.

Как справедливо заметил в книге Валентин Распутин, городскому человеку трудно понять образ жизни, быт и мысли деревни. Да, что там понять! Если ты никогда не жил в деревне, не держал в руках литовки, не бывал на сенокосе, не управлялся в стайках, то вряд ли до тебя дойдёт, что такое деревня.

Вот и я, городской житель, поначалу начал читать книгу, и как-то она от меня ускользала. Нет, смысл я конечно улавливал, а вот проникнуться атмосферой, болью этих старух, которые вынуждены покинуть Матёру и переплавиться на житьё-бытьё в новый посёлок, я не мог. Тем более в свете прочитанной повести того же Валентина Григорьевича "Живи и помни", где тема любви и предательства Родины идут рука об руку, "Прощание с Матёрой" навевало скуку. Так было ровно, аккурат, половину книги, может чуть больше или чуть меньше. А вот потом ! Потом я буквально прирос к книге, как будто стал одним из жителей Матёры, настолько сильно захватило происходящее.

И ведь не скажешь, что книга лишена какого-то мистико-духовного подтекста. Достаточно вспомнить, когда на авансцену выходит Хозяин! Вот тогда-то и начинаешь сознавать, что есть ПРИРОДА, ОТЧИЙ КРАЙ И ОТЧИЙ ДОМ. В этом смысле, как нельзя лучше проходит история с "царским лиственем", который пытались срубить, спилить, и наконец сжечь пришлые мужики.

Вот пишу сейчас и думаю, перевариваю книгу от начала и до конца. И прихожу к неутешительному для себя выводу : какого хрена я сначала назвал её скучной ? Разве не тронула меня история с кладбищем и могильными крестами и тумбочками ? Тронула. Так чего же я мелю, прости Господи мою душу грешную!

А диалог Дарьи с внуком Андреем ? Казалось бы не просто проблема отцов и детей, проблема взаимосвязи поколений. Молодые люди не могут понять стариков, а старики не могут понять молодёжь. И вкрадывается мысль : "Э, нет, брат, шалишь". Бабушка Дарья, как раз всё и понимает и знает наперёд. Даже когда остаётся одна, так сказать наедине с собой, какая-то глубокая философская думка терзает её сердце.

В "Прощание с Матёрой", главные героини старухи : Дарья, Катерина, Сима и Настасья. Ну, разве что ещё к ним сбоку припёка, ужиком примыкает Богодул. Но вот какое дело : читаю про то, как они привязаны к родной Матёре, особенно Дарья, и язык не поворачивается назвать их старухами - только бабушками. Такого эффекта может добиться не просто мастер слова, каковым был и остаётся Распутин, но человек по настоящему любящий свою Родину, свою Землю. Наверно такие люди, как Распутин, даже врагов своих могут если не полюбить, то простить. Этому человеку я верю!

И ещё один момент, может быть последний. Читатель предчувствует в общем-то предсказуемую развязку. Но даже при всей предсказуемости и архаичности, последняя строчка повести, а именно последнее Слово, заставляет кожу покрываться гусиной коркой!

Название повести как нельзя точно отражает ее суть – действительно, прощание с Матерой, а именно – с деревней, которая будет неизбежно затоплена во имя строительства ГЭС. Жителям предстоит переселение в город, и воспринимается такая перспектива достаточно остро. Люди не хотят оставлять деревню, в которой провели всю свою жизнь – особенно те, кто вынужден переселяться на старости лет. В общем-то, вся вселенная ограничивается для них Матерой. И вот – пожалуйста, родное гнездо уйдет под воду, а они окажутся в городе, где все совсем не так, как они привыкли.

Лично у меня, в отличие от стариков, прощание с Матерой было очень даже радостным, а вот встреча и знакомство – отнюдь не простыми. Все дело, конечно, в школьной программе. Что поделать, произведение было необходимо прочесть – если бы не это, я бы, наверное, не взялась, а если бы и взялась, то могла бы и бросить, хотя для меня это нехарактерно. Обычно я подобные необходимости воспринимала очень даже легко, ибо литературу всегда любила и знакомилась с ней не без удовольствия, но вот Распутин прошел у меня с такими мучениями и скрипом, что Матера мне на всю жизнь запомнилась. Еще бы! Столько продиралась сквозь текст, таки домучила, а потом целую пару пересказывала, отвечала на бесчисленные вопросы учительницы и заодно негодовала на радость всему классу. Мол, еле-еле дочитала, в основном, правда, не из-за сложности или скучности текста, а из-за труднопроходимости стариковских речей, которые, в общем, и испортили мне все чтение. Да и смысл их воспринимался с ироничной снисходительностью, но это все сугубо юный возраст и нежелание примерить на себя такую шкуру. Потому что, хоть и слишком глубоко, даже трагично, а все же – слишком просто и слишком понятно. Как два и два.

Хотя что уж тут, негодование было пустым. Потому что, какие бы мучения ни преследовали меня во время прочтения, я целиком и полностью признаю, что это глубокое и стоящее произведение, и в школьную программу сунуто не с неба. Ознакомиться с ним действительно нелишне, а потом, между прочим, хорошо бы и перечитать, переосмыслить (правда, я пока на повторение подвига не решилась). Есть там над чем подумать, и особенно – погрустить.