«„Дроздовцы в огне“ – не воспоминания и не история – это живая книга о живых, боевая правда о том, какими были в огне, какими должны быть и неминуемо будут русские белые солдаты» – так охарактеризовал свой труд генерал-майор А. В. Туркул.
На страницах книги автор красочно рисует картины боев и походов знаменитой Дроздовской стрелковой дивизии в годы Гражданской войны, акцентируя внимание читателей на личностях генералов, офицеров и солдат белой армии.
Книга рассчитана на самый широкий круг читателей и является одним из знаковых произведений российской эмиграции.
«Дроздовцы в огне» — наверное, самая цитируемая книга, посвящённая Белому Движению, кроме совсем уж исторических документов. Причины? Необычайная живость языка, свежесть впечатлений и ум Антона Васильевича, который был в курсе всех происходивших событий. Правильно, он же командиром был.
Первое, что бросается в глаза — необычайно хороший язык книги. Это не суховатый полуотчёт Деникина, это не официальные данные статей. Это книга воспоминаний. Живых, ярких, сильных, эмоциональных. Книга как будто дышит, как будто можно ощутить её пульс. По языку она гораздо ближе к прозе Достоевского, чем к отчётам офицера. Читать её — сплошное удовольствие.
Причём удовольствие действительно сплошное, ибо прекрасна как форма, так и содержание. Туркул привносит в повествование свои переживания и ощущения — но не ограниченность, не излишнюю субъективность (Inb4: называть красных палачами и убийцами можно, потому что красные — палачи и убийцы, все дела). Ритмы повествования и доносимой до читателя информации идеально соотнесены: у меня захватывало дух, когда Антон Васильевич рассказывал о удалых боях, сжималось сердце, когда было тяжёлое предчувствие, охватывала радость на словах о хороших делах хороших людей, а несколько раз хотелось даже плакать. Ремарк отдыхает, уносите от меня «На Западном фронте без перемен»: «Дроздовцы в огне» гораздо сильнее этой книги, причём даже в тех категориях, которые считаются сильными у Ремарка: те же сироточки из начала книги, бал с ними, свадьбы в городах.
Не менее обстоятельны и описания боёв, что происходили под командованием и при участии Антона Васильевича. Как было сказано, ты понимаешь что-то только если можешь это объяснить своей бабушке. Может, я и не бабушка, но Туркул дал мне понять весьма неплохо, что же происходило и как. Иногда читал, и захватывало дух: как же это, три тысячи пленных, и только один раненый! Однако же всё может настоящий военный гений, в том числе и такой трюк провернуть.
Ещё безусловный и жирнющий плюс — личности. Их там просто тьма тьмущая, там Сильная Личность на Сильной Личности. Кагтавый Иванов, Петерс, собака Пальма, Дед Манштейн и его однорукий сын-генерал… Они все как будто стоят передо мной. Антон Васильевич смог заставить их ожить, вдохнул силу в их образы, преобразил просто слова в мощные картины. Когда Туркул повествовал о смерти некоторых из них, опять же, реально хотелось плакать, так полюбились эти люди, жившие для меня всего пару страниц. Я не знаю, как это удалось сделать, но я снимаю шляпу и аплодирую стоя. Это — самый сильный аспект книги.
В общем, главной задачей было посеять семена душ старых бойцов-белогвардейцев, ныне уже умерших, чтобы они взошли ростками в будущем, чтобы плоды с этих ростков окончательно расправились с врагом России, с коммунизмом. Я считаю, что с задачей Антон Васильевич справился блестяще. После прочтения этой книги можно быстро понять, почему же так боялись и ненавидели большевики малиновые береты дроздовцев, почему пропаганда так раструбила о делах Туркула, что мать самого тогда ещё полковника не поняла, о ком идёт речь. Вечная память великим воинам.
«Дроздовцы в огне» — наверное, самая цитируемая книга, посвящённая Белому Движению, кроме совсем уж исторических документов. Причины? Необычайная живость языка, свежесть впечатлений и ум Антона Васильевича, который был в курсе всех происходивших событий. Правильно, он же командиром был.
Первое, что бросается в глаза — необычайно хороший язык книги. Это не суховатый полуотчёт Деникина, это не официальные данные статей. Это книга воспоминаний. Живых, ярких, сильных, эмоциональных. Книга как будто дышит, как будто можно ощутить её пульс. По языку она гораздо ближе к прозе Достоевского, чем к отчётам офицера. Читать её — сплошное удовольствие.
Причём удовольствие действительно сплошное, ибо прекрасна как форма, так и содержание. Туркул привносит в повествование свои переживания и ощущения — но не ограниченность, не излишнюю субъективность (Inb4: называть красных палачами и убийцами можно, потому что красные — палачи и убийцы, все дела). Ритмы повествования и доносимой до читателя информации идеально соотнесены: у меня захватывало дух, когда Антон Васильевич рассказывал о удалых боях, сжималось сердце, когда было тяжёлое предчувствие, охватывала радость на словах о хороших делах хороших людей, а несколько раз хотелось даже плакать. Ремарк отдыхает, уносите от меня «На Западном фронте без перемен»: «Дроздовцы в огне» гораздо сильнее этой книги, причём даже в тех категориях, которые считаются сильными у Ремарка: те же сироточки из начала книги, бал с ними, свадьбы в городах.
Не менее обстоятельны и описания боёв, что происходили под командованием и при участии Антона Васильевича. Как было сказано, ты понимаешь что-то только если можешь это объяснить своей бабушке. Может, я и не бабушка, но Туркул дал мне понять весьма неплохо, что же происходило и как. Иногда читал, и захватывало дух: как же это, три тысячи пленных, и только один раненый! Однако же всё может настоящий военный гений, в том числе и такой трюк провернуть.
Ещё безусловный и жирнющий плюс — личности. Их там просто тьма тьмущая, там Сильная Личность на Сильной Личности. Кагтавый Иванов, Петерс, собака Пальма, Дед Манштейн и его однорукий сын-генерал… Они все как будто стоят передо мной. Антон Васильевич смог заставить их ожить, вдохнул силу в их образы, преобразил просто слова в мощные картины. Когда Туркул повествовал о смерти некоторых из них, опять же, реально хотелось плакать, так полюбились эти люди, жившие для меня всего пару страниц. Я не знаю, как это удалось сделать, но я снимаю шляпу и аплодирую стоя. Это — самый сильный аспект книги.
В общем, главной задачей было посеять семена душ старых бойцов-белогвардейцев, ныне уже умерших, чтобы они взошли ростками в будущем, чтобы плоды с этих ростков окончательно расправились с врагом России, с коммунизмом. Я считаю, что с задачей Антон Васильевич справился блестяще. После прочтения этой книги можно быстро понять, почему же так боялись и ненавидели большевики малиновые береты дроздовцев, почему пропаганда так раструбила о делах Туркула, что мать самого тогда ещё полковника не поняла, о ком идёт речь. Вечная память великим воинам.
Они не умерли, они убиты. Это иное. В самой полноте жизни и деятельности, во всей полноте человеческого дыхания, они были как бы сорваны, не досказав слова, не докончив живого движения. В смерти в бою смерти нет.
Эта книга интересна тем, что, согласитесь, волей-неволей мы напичканы бравой советской литературой о революции 1917-го года и гражданской войне, где все поделено на черное и белое, где красные – это угнетенный народ, борцы за свободу, а белые – беспощадные злодеи, высокомерные, разжиревшие на страданиях людей богачи, пытающие и убивающие этих борцов, зачастую совсем юных. Взгляд из-за другой стороны достаточно редок; литература-то есть, но количество ее не так и велико, да и руки до нее доходят не всегда. А ведь интересно почитать, как оно было глазами белых.
В общем-то, «Дроздовцы в огне» - это как раз такой взгляд. Это воспоминания человека, командира, ведущего за собой людей против красной напасти. Воспоминания о том, как погибали боевые товарищи, как занимали города и отступали, как побеждали и терпели поражения, и все с одной мыслью, ради одной цели – ради своей страны, ради России.
Боевые воспоминания – это само по себе интересно. Однако книга, признаюсь, меня разочаровала. Нет, все действительно интересно и трогательно, но это опять же черное и белое, только наоборот. Мы можем взять любую советскую книгу, заменить красных на белых и получим то же самое. Обе стороны кричат в один голос (каждый в своей литературе): кто освобождает страну? Мы! Кто убивает наших детей? Они!
Мы бились за русский народ, за его свободу и душу, чтобы он, обманутый, не стал советским рабом.
Особенно примечателен момент с воюющими детьми. Опять же из советской литературы мы знаем, как помогали красным ребята, шли на демонстрации, распространяли листовки, напрашивались в войска, а покровители, взявшие их под свое крылышко, умилительно превозносили их как будущее России и проклинали белых, от рук которых погибали эти дети. Туркул предоставляет нам точь-в-точь такую же картину. Дети, светлое будущее России, хотели бороться с советчиной и напрашивались к ним в отряды – врали, умоляли, но добивались своего и шли на смерть, и белые проклинали красных, убивающих этих детей.
Большевики - не политика, а беспощадное истребление самих основ России, истребление в России Бога, человека и его свободы.
В советской литературе мы часто встречаем упоминания о том, как дети белых и просто белые шли в ряды красных. За правду, за свободу! Туркул говорит о том, что дети красных шли в ряды белых. За правду, за свободу! В советской литературе белые – безжалостные убийцы и истязатели. Туркул говорит о том, что красные, в отличие от них, беспощадны и чрезмерно жестоки.
Большевики как ползли тогда, так ползут и теперь - на черни, на бессмысленной громаде двуногих. А мы, белые, против человеческой икры, против ползучего безличного Числа всегда выставляли живую человеческую грудь, живое вдохновение, отдельные человеческие личности.
Разбирать, кто прав, кто виноват, бессмысленно. Именно этим мне и не понравилась эта книга. В войне не может быть черного и белого, и я ни на минуту не поверю, что одна из сторон была плохой, а другая – хорошей. Если верить литературе, обе стороны были одной серой массой, с одинаковыми потерями, страхами, трагедиями и жестокостями, отличала их только разность идей, причем ни одна сторона не допускала мысли, что идет по ложному пути.
Туркул не рассуждает на такие темы. Да, это просто его воспоминания, желание отдать дань памяти погибшим товарищам, но он четко говорит, что для него красные – плохие, а белые – хорошие. После этой мысли ставится жирная точка, не допускающая диалога. За счет этого книга стала много суше и менее душевней, чем могла бы быть. Ей удалось только фактически пересказать действия дроздовской дивизии, но не получилось передать духа этих сражений и возбудить в читателе хоть сколько-нибудь горячие чувства.
Куда мы идём - не знаю Вернёмся ли - тоже не знаю. Но мы должны зажечь светоч, чтобы была хоть одна светлая точка среди охватившей Россию тьмы.
Несмотря на то, что Антон Васильевич довольно однобоко показывает белых офицеров, дескать, они все красивые и доблестные, а среди коммунистов только подлые белёсые морды предателей Отчизны, мне понравилась книга именно за эти настроения. Дураку ясно, что мудаки всегда есть везде и с золотыми погонами и поющие "Интернационал", дело-то совершенно не в погонах и не в Интернационале. Тем не менее, воспоминания Туркула очень трогательны в том, что касается его офицеров, солдат, даже животных, чёрт возьми! И опять же неважно, что полно советской литературы, где словно в негативе красные становятся героями и освободителями, а белые - убийцами и вырожденцами. На самом деле, кто теперь скажет, как оно на самом деле? Хотя мои симпатии всегда были на стороне белых офицеров.
Большевики - не политика, а беспощадное истребление самих основ России, истребление в России Бога, человека и его свободы.
Перед тем, как взять эту книгу, видела у Саши Sand_Ra статус вконтакте относительно актуальных событий на Донбассе и "На Западном фронте без перемен", но к Ремарку я без фанатизма, а "Дроздовцы в огне" оказались тоже 100% к месту и по существу.
Мы бились за русский народ, за его свободу и душу, чтобы он, обманутый, не стал советским рабом.
В книге много настоящих героев, лихо гарцующих на коне перед строем и кидающихся первыми в атаку, здесь мельком простые люди, которые целуют руки и обнимают офицеров, освобождающих их города, хотя вспомним тех же "Неуловимых мстителей" или "Свадьбу в Малиновке", например, и советскую пропаганду, в целом, которая утверждает обратное. Когда автор рассказывает о гибели многих своих боевых товарищей, на глаза наворачиваются слёзы, до того реальны их образы.
Они не умерли, они убиты. Это иное. В самой полноте жизни и деятельности, во всей полноте человеческого дыхания, они были как бы сорваны, не досказав слова, не докончив живого движения. В смерти в бою смерти нет.
В общем, теперь книгу я советую всем своим знакомым. Надеюсь, что на них она произведёт такое же впечатление, как и на меня.
Вперёд без страха, с нами Бог.
Услышим снова приказанье:
«Вперед, Дроздовцы, в добрый путь!»
И боевое нам заданье –
Свободу Родине вернуть.
Удивительная книга о великой борьбе за свободную, живую, настоящую Россию!
Антон Васильевич предается воспоминаниям о своей боевой юности полной надежды, рассказывает нам о людях, что стояли с ним плечом к плечу против красной орды и эти люди, достойнейшие сыны Российской империи, выдающиеся личности и более того в большинстве своем герои. Память о них должна остаться в сердце каждого русского человека...
Автор так ярко, жизненно описывает боевые и бытовые будни дроздовцев, характеры и взгляды - каждый из них становится для нас реальным, близким. Тем больнее терять их и белую Россию, сквозь все повествования мы видим эту печаль Туркула, который собирал эти воспоминания уже будучи оторванным от Родины, однако не лишенным надежды на светлое будущее для нашей страны.
Личная оценка событий не сказалась на объективности автора, все рассказано предельно честно и подвигах и о преступлениях обеих воющих сторон, отдана честь доблести противника и не забыты красные, не лишившиеся в этой кровавой братоубийственной войне человечности и чести.
Я убеждена, что эта книга должна войти в школьную программу по литературе для старших классов, я дам прочесть её своим родителям и в будущем своим детям.
Смелей, дроздовцы удалые!
Вперед без страху! С нами Бог! С нами Бог!
Поможет нам, как в дни былые
Чудесной силою помог. Да, сам Бог!
Эх, до чего ж красно пишет генерал Туркул (правда, белому офицеру вряд ли понравилось бы такое сравнение). Свистят пули, взрываются снаряды, бежит в атаку пехота стройными цепями, а впереди непременно офицер на коне и с шашкой! Изливается из книги боль и тоска по той России, которой больше нет, по России Прежней, замученной и задавленной теперь большевиками.
Конечно, взгляды в книге донельзя однобокие. Это мы уже теперь знаем, что обе стороны были хороши и могли превзойти друг друга и в жестокости к пленным, и в попытках насаждения своего, правильного режима. У автора же четко все поделено на плохих и хороших.
Или Россия и человеческая жизнь в России будут взяты нами с боя, или Россия и вся жизнь в ней будут замучены большевиками.
Книга меж тем очень живая. Здесь много личностей, настоящих героев, не боявшихся ни Бога, ни черта и проявлявших порой просто чудеса храбрости. Много ярких описаний сражений, много личности самого Туркула, не скрывавшего своего горя по павшим боевым товарищам и командирам, своей горечи от вынужденных отступлений. И что особенно поражает - прославленный белогвардеец честно признается, что сам не до конца верит в успех своего похода, но другой путь для него просто невозможен, даже немыслим.
Мы были совершенно одни, и все-таки мы шли.
И несмотря на всю ее однобокость мне книга очень понравилась.
Конец. Это был конец не только белых. Это был конец России. Белые были отбором российской нации и стали жертвой за Россию. Борьба окончилась нашим распятием. "Господи, Господи, за что Ты оставил меня?" — может быть, молилась тогда с нами в смертной тьме вся распятая Россия.Брошенные кони, бредущие табунами; брошенные пушки, перевернутые автомобили, костры; железнодорожное полотно, забитое на десятки верст вереницами вагонов; разбитые интендантские склады, или взрывы бронепоездов, или беглецы, уходящие с нами; измерзшие дети, обезумевшие женщины, пожары мельниц в Севастополе, или офицер, стрелявшийся на нашем транспорте «Херсон»; или наши раненые, волоча куски сползших бинтов, набрякших от крови, ползущие к нам по канатам на транспорт, пробиравшиеся на костылях в толчее подвод; или сотни наших «дроздов», не дождавшись транспорта, повернувшие, срывая погоны, из Севастопольской бухты в горы, — зрелище эвакуации, зрелище конца мира, Страшного Суда. "Господи, Господи, за что Ты оставил меня?" — Россия погрузилась во тьму смерти…
Но мы понимали, что деремся за Россию, что деремся за саму душу нашего народа и что драться надо. Мы уже тогда понимали, какими казнями, каким мучительством и душегубством обернется окаянный коммунизм для нашего обманутого народа. Мы точно уже тогда предвидели Соловки и архангельские лагеря для рабов, волжский голод, террор, разорение, колхозную каторгу, все бесчеловечные советские злодеяния над русским народом. Пусть он сам еще шел против нас за большевистским отребьем, но мы дрались за его душу и за его свободу.
В огне спадают все слова, мишура, декорации. В огне остается истинный человек, в мужественной силе его веры и правды. В огне остается последняя и вечная истина, какая только есть на свете, божественная истина о человеческом духе, попирающем саму смерть.
Они не умерли, они убиты. Это иное. В самой полноте жизни и деятельности, во всей полноте человеческого дыхания, они были как бы сорваны, не досказав слова, не докончив живого движения. В смерти в бою смерти нет.
В одном бою, уже после нашего отступления, я со своим штабом попал под жестокий обстрел. Мы стояли на холме. Красные крыли сильно. Кругом взметывало столбы земли и пыли. Я зачем-то обернулся назад и увидел, как у холма легли в жесткую траву солдаты связи, а с ними, прижавшись лицом к земле, лег и мой Павлик. Он точно почувствовал мой взгляд, поднял голову, сразу встал на ноги и вытянулся. А сам начал краснеть, краснеть, и слезы выступили у него из глаз.
Вечером, устроившись на ночлег, я отдыхал в хате на походной койке; вдруг слышу легкий стук в дверь и голос:
— Господин полковник, разрешите войти?
— Войдите.
Вошел Павлик; встал у дверей по-солдатски, молчит.
— Тебе, Павлик, что?
Он как-то встряхнулся и уже вовсе не по-солдатски, а застенчиво, по-домашнему, сказал:
— Тося, даю тебе честное слово, я никогда больше не лягу в огне.
— Полно, Павлик, что ты…
Бедный мальчик! Я стал его, как умел, успокаивать, но только отпуск в хозяйственную часть, на кутью к моей матери, тете Соне, как он называл ее, убедил, кажется, Павлика, что мы с ним такие же верные друзья и удалые солдаты, как и раньше.