Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции

Ницшеанцам, пропагандистам, будущим вождям

Рецензия на эту статью должна стать дополнением к будущему отзыву на книгу Ханны Арендт Истоки тоталитаризма поскольку связанная общим контекстом. Кусочек огромного пазла. Кратко нужная мысль Арендт из «ИТ»: она обвинила панславянское течение в подготовке почвы для тоталитарного сталинизма, а русскую интеллигенцию в предпочтении демонтажу анахроничного политического строя его сохранение посредством создания идеи «русской души». Фактически, следуя логике Арендт, это восточный аналог киплинговских песен империализму, но популярность последнего в Британии резко упала сразу же после окончания Первой мировой войны, а «русская душа» жива по сей день (имеется ввиду идея русского континентального империализма).

Чем же интересная данная статья. Семен Франк в 1909 году (2 года назад первая попытка революции окончилась неудачей) уловил куда политический ветер дует и раскритиковал интеллигенцию, заигрывающую с марксизмом. По его словам русский интеллектуал начала ХХ века это закоренелый народник 70-х годов, его Бог есть народ, его цель – счастье большинства, а мораль лежит в служении этой цели и пренебрежении собственным духовным развитием. То есть современные ему интеллигенты это банда бродяг, которые распределяют и борются за старые идеи вместо созидания новых ценностей. Да. Здесь он противопоставляет социализм ницшеанским идеям саморазвития.

Бедные люди, живущие в грязи простодушные иванушки-дурачки, говорит Франк, скрывают за собой нигилистов современности. Застарелое народничество привело к марксизму требующего от личности строгого самопожертвования, безусловного подчинения собственных интересов (хотя бы высших и чистейших) делу общественного служения, и, наконец, стремление превратить всех людей в "рабочих", сократить и свести к минимуму высшие потребности во имя всеобщего равенства и солидарности в осуществлении моральных требований. Чем все закончилось, мы уже знаем по истории Восточной Европы, да и Франк позже узнал.

Но что самое интересное в этой статьи это совпадение с Арендт в выявлении корня зла. Автор называет его нигилистическим морализмом коллективизма, Арендт же проще – массовостью. Человек потерянный в толпе, лишенный всяких метафизических штучек, без цели, смотрящий в бездну, неверующий в институты человеческой жизни, а значит исповедует вседозволенность и под маской аскетической бедности скрывает злобу. И как только система дала слабину во время кризиса Первой мировой, сразу нашлись вожди и использовали эти массы, русскую интеллигенцию о которой писал Франк тоже. Так что ему зачет за зрячесть, хотя изменить так ничего и не удалось.

Изданный в Москве в 1909 году, философский труд «Вехи: сборник статей о русской интеллигенции», был написан 7 авторами, объединённых общностью взглядов. В нём они дали развёрнутую попытку рассмотреть настоящее существо русской интеллигенции с разных точек зрения (сами, несомненно, являясь её представителями, более того – бывшими левыми радикалами): философской, правоведческой, нравственно-этической, социологической, исторической, культурологической. По сути это – религиозно-прозелитическая правобуржуазная критика действительного для того времени левого крена прогрессивных, образованных групп, преподнесённая как анализ самого феномена русской интеллигенции, критика мало имеющая с позитивным утверждением, предложением иного, что, особенно не скрывая, указывают сами авторы и даже в предисловии. Поводом к написанию, очевидно, является последствие поражения революции 1905 года, а именно: коренное, как видится авторам, изменение ситуации в стране и посему в подобной политической конъюнктуре требующее переосмысления позиций, взглядов и нравов этой прослойки. Сама «интеллигенция» определяется как особая группа, зародившаяся в 1830-40-х вследствие имперской культурной западной модернизации, начатой Петром I в условиях полицейского пресса и особых внутренних духовных убеждений. Её критерии – это оппозиционность, нерелигиозность, левизна, образованность.
Если отстраниться от общего порицания присущих каждому человеку недостатков (таких как нравственная лень, глухость к мнению других, эгоизм), станут ясны специфические особенности анализируемой авторами группы. Порой дело доходит до совершенно косных консерватизмов, как, например, Александр Изгоев в своей статье о студенчестве совершенно ханжески ругает молодёжь за «ужасные» грехи: онанизм и распутство. Но главные атрибуты это, конечно, не пьянство и разврат, а атеизм, левизна, приверженность революции, оппозиция царистскому режиму, максимализм, морализм, стремление служить народу, сакрализация смерти, молодость (изощрённо названная «педократией»), политическая нетерпимость, экстремизм; всё то, что так хочется исправить или переменить разделяющим так называемую «платформу». Это название дано Михаилом Гершензоном в предисловии согласному мнению своих единомышленников. Они, желая изменить интеллигенцию, стоят на позициях религиозного крестового похода, мещанского эскапизма, «самосовершенствования» взамен гражданской активности, ставят «дух» выше политики, не желают распределения и уравнения, а желают науки ради науки и искусства ради искусства, призывают к самокритике, переосмыслению, своего рода «остепенению». Вопрос ставится даже как «религиозность» интеллигентской политической борьбы, но Семён Франк отвергает, называя это чистым фанатизмом. Примечательно, что, несмотря на все свои особенности, русская интеллигенция черпает все свои политические убеждения с Запада, создавая даже определённую моду на концепции, что особенно противно Николаю Бердяеву. Сергей Булгаков хочет вместо революционной жертвенности христианского смирения, «подвижничества». Богдан Кистяковский основательно и совершенно правдиво показывает в статье «В защиту права» низкий уровень правосознания российского общества, пусть самой образованной его части, что было присуще ему всю историю до публикации статьи, и, к сожалению, после. Практически отсутствие правосознания привело к несостоятельности политической деятельности, однако, посетовав, Кистяковский не предложил решения. Семён Франк увязывает, сам признавая парадоксальность, морализм с нигилизмом, то есть интеллигент страждет за народ, идёт за него на эшафот, нравственность в нём подавляет сознание, а нигилизм его проявляется в утилитаризме, примате именно земного, рационалистического устройства, общественного, хозяйственного, а не обращения к мистическому, сверхъестественному. «Нигилистический морализм есть основная и глубочайшая черта духовной физиономии русского интеллигента» - вот вердикт Франка русскому социалисту.
«Вехи» в своё время привлекли к себе большое внимание. Теперь влияние этого произведения хоть и нивелировано исторической и политической актуальностью, а также запретом при тоталитарном коммунистическом режиме, ценность его отрицать нельзя. Само понимание слова «интеллигенция» сейчас совершенно иное, никто не видит в ней радикалов, революционеров, леваков тех времён. Невозможно не отметить прозорливость некоторых суждений (особенно статья о праве Кистяковского) и «русскость» написанного – покаяние, даже самобичевание, рефлексия, ведь сами авторы, будучи правоцентристами и коллаборационистами с царистским режимом, сами прошли через очистительную школу радикализма, подпольной молодости, арестов, репрессий, ссылок.
Важны искренность и убежденность ума, а также нравственная и гуманитарная польза, получаемая при чтении.

Для изучающих философию

Статьи семи русских религиозных философов, напечатанные в 1909 году в сборнике с символическим названием «Вехи», произвели сильнейшее впечатление на всю Россию и вызвали полемику, которая превзошла по накалу страстей обсуждение самых скандальных художественных произведений. Известный политик Милюков обвинял авторов в том, что они бросают ядовитые семена в русское общество и сделали опасное и вредное дело; архиепископ Антоний Волынский сообщал им, что их книга стала для него праздником; вождь большевиков Ульянов заклеймил «Вехи» как сплошной поток реакционных помоев... Философ Розанов предрёк, что «Вехи» запомнятся в истории русской общественности, и по прошествии целого столетия мы видим, что разговор, начатый веховцами, и полемика, закипевшая вокруг «Вех», не исчерпали себя и по сей день.

Моя оценка - 6 из 10.