Если приходится разводиться с мужем - это обидно. Если нужно сменить столицу на глухую провинцию - это неприятно. Если наследством оказывается не особняк, а развалюха - это очень грустно. А если становится известно, что твой дом еще и занят настоящим дикарем, без совести и чести - это просто катастрофа!
В голове били барабаны. Помню, в детстве я читал книгу о диких пустынных людях, что вызывают дождь, колотя в барабан. Похоже, сегодня в моей голове собрались все пустынные племена и решили выпросить у небес потоп.
— Хенсли?
Я ошалело моргнула, поняв, что дикарь заснул. Заснул? Серьезно?! Я тут, понимаешь ли… а он! Осторожно выползла из-под тяжелого тела, косясь на мирно сопящего мужчину и все еще не веря, что он просто напросто отключился! Кто сказал бы — не поверила.
— Эй, ты издеваешься?
Я, можно сказать, нарушила все мыслимые и немыслимые правила, позволила запретное, даже не сопротивлялась, а он… заснул! Оставив меня растерянной, смущенной, и что скрывать — возбужденной.
Оказалось, что жить вдали от людей, в глуши, одной и с ребенком — не так уж и приятно.
Честно гoворя, это просто страшно.
— Разве приличным девушкам не положено просто падать в обморок? — как-то задумчиво спросил диқарь.
— Что? — невежливо переспросила я, продолжая выбирать место для костра. — В обморок? А, не знаю, наверное. Но я не могу в обморок. У меня Линк. Ну и потом… Мне много раз говoрили, что я к приличным не отношусь.
Нет, я не думала. Разум помахал мне рукой, оставив лишь инстинкты. Защитить Линк от угрозы, спасти, укрыть! Я схватила первое, что попалось под руку, а попались мне вилы, и понеслась вперед, издавая вопль, достойный предводителя какого-нибудь древнего и очень воинственного племени!
Никто не любит обыкновенных, все хотят особенных...
Да, скорость моего падения в яму аморальности увеличивается с каждой минутой. Я прямо несусь туда на всех парах. И даже весело посвистываю!
Я хотел сказать, что лучше полежу тут, на камнях, но прикусил язык. Рыжая-верная-смелая осталась со мной, не бросила, держала и грела. Значит, я пойду туда, куда она хочет. Хоть всю жизнь буду идти. Лишь бы рядом с ней.
Кажется, я действительно совсем не знала своего мужа. Впрочем, неудивительно. В первый год я его боготворила, потом издалека восхищалась, а после мы виделись так редко, что все чувства переросли в обиду.
– Глупость, – оскалился Хенсли. - Идиотская надежда, София. Лучше бы ты научила девочку принимать правду. Этот мир жесток, полудохлые лисы в нем становятся просто дохлыми.
Бабушка всегда говорила, что из яблока не выйдет апельсиновый сок, как ни старайся.
Разум помахал мне рукой, оставив лишь инстинкты.
Бабушка говорила, что иногда за свои мечты надо вгрызаться в жизнь зубами, не позволять обстоятельствам сломить себя. Но что делать, если эти обстоятельства гораздо сильнее, наглее и вооружены двустволкой?
Белая кожа светилась, а золотые веснушки на плечах и спине хотелось тронуть губами, лизнуть, как коричневый сахар на ванильном пирожном.
-Это что?-ткнул пальцем. -Это кот, - радостно объявила девчонка, высовываясь на терассу. - Он сам сегодня пришел! Красивый, да? Я посмотрел на кота, кот - на меня. Мы друг другу не понравились.
- Софи, я ведь говорил, что люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой? И что я никогда и никому тебя не отдам? - А? - ошарашенно заморгала я. - Нет?- мужчина почесал затылок.- Ну, не говорил, и ладно. К тому же ты готовишь отвратительное жаркое. Так что надо еще подумать...
- Охренеть, - сказал дикарь.
- Шок - это нормально, не переживайте, - понимающе кивнула я. - Я тоже ужасно испугалась. Так у Вас есть спички?
Все же надежда — сорняк живучий… Сколько ни убивай ее, а она все норовит прорасти! Даже на пепелище.
– Софи, я ведь говорил, что люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой? И что я никогда и никому тебя не отдам?
– А? - ошарашенно заморгала я глазами.
– Нет? – муҗчина почесал затылок. - Ну, не говорил, и ладно. К тому же, ты готовишь отвратительное жаркое. Так что надо ещё подумать...
– Хеңсли, я буду готовить тебе обеды! Каждый день!
Он задумался, рассматривая меня.
– Не уверен, что мне это нужно.
– Я что тебе нужно?! – разозлилась я, уперев руки в бока. – Ну? Чего ты хочешь, Χенсли?
В темных глазах что-то изменилось. В них полыхнуло жаркое и запретное, такое, что у меня пересохли губы.
– Ты знаешь, - тихо сказал он. - Сегодня же.
Я сглотнула и отвела взгляд. Здравый смысл подсказывал, что надо возмутиться, заявить, что я честная женщина и прочее,и вообще к жротам этого дракона вместе с Хенсли. Но я не сказала ни одного из тех правильных слов, что должна была.
И медленно кивнула. Шерх рвано втянул воздух.
Да, скорость моего падения в яму аморальности увеличивается с каждой минутой. Я прямо несусь туда на всех парах. И даже весело посвистываю!
И одно это наполняло душу глупой напрасной надеждой. Все же, надежда - сорняк живучий… Сколько ни убивай ее, а она все норовит прорасти! Даже на пепелище.
– А не слипнется? - буркнула я, но Хенсли уже развернулся и пошел к своей двери, привычно засунув руки в карманы.
«Не слипнется», - решила я. У такого ничего и нигде не слипнется, раздутая наглость помешает!
– Позавтракаешь со мной, – и вот странное дело, вроде и пригласил, а голос звучит приказным тоном. Да и вообще, кто ж приглашает девушек на завтрак? На обед можно или на ужин , если продвинулись дальше третьего свидания. Но завтрак?
– И в чем подвох? - хмуро поинтересовалась я.
– Готовишь ты, - просветил Шерх.
– Двустволка где? – рявкнул дикарь, отвлекая меня от любования. Хам. Тяжело вздохнув, я присела возле родника, внимательно рассматривая дно. Шерх процедил что-то насчет моих умственных способностей и сел рядом.
– Только не говори, что ты ружье в воду кинула, – почти простонал он.
Я резко вскочила и пнула дикаря. Тот не удержал равновесия, плюхнулся в воду.
– Холодно же, мать твою! Ненавижу холод! Убью!– заорал он так, что взлетели с деревьев птицы.
– Мать я не знаю,так что оскорбление не удалось! – торопливо выкрикнула я. - А ружье лежит дома в шкафу , если что!
– Спирт, ненормальная! Мне его нельзя!
– Не заметила, чтобы вы скончались! – рявкнула она в ответ. – По-моему, погибли лишь остатки вашей совести! Если они вообще могли выжить в этой голове, заполненной непомерной наглостью!
– Да что вы? Кто говорит о наглости? Особа, занявшая чужой дом и не гнушающаяся заходить в чужие двери? Может, вам на лбу написать: убирайтесь к хреням?