Блуда и МУДО

Ну кто… Кто?.. Кто?!
Ну, кто пишет и выпускает такие книги?! Что это за название — «Блуда и МУДО»?!
Читала, морщилась и плевалась. Бросить не могла — игра. Но вдруг…
Люди!!! Я поняла!
Ах ты, сукин сын, Иванов! Изгаляешься, писатель?!
Провокатор он, братцы!

Всё в этой книге не так. Всё тут спрятано и зарыто. Сквозь толщу мата, порнографические мысли и действия озабоченного мужика, вдруг пробилась такая яркая и сочная сатира, что я просто оторопела.
Это ж такая каменюка в адрес внешкольных учреждений! Это ж такой стёб над бюрократами от образования и горький смех сквозь слезы над педагогами, которые всеми силами, кто как может, выживает в этом МУДО.

Тихий провинциальный городок с дивным именем Ковязин. В нём есть свои достопримечательности: гора Пикет, полуразрушенный собор и огромная, выкрашенная жёлтой краской, голова Ленина на столбе. Вот в этом-то городе и живет художник по фамилии Моржов, которая полностью определяет его сущность — бабник он ещё более профессиональный, чем художник. Работает он методистом в МУДО (Муниципальном учреждении дополнительного образования), особо не напрягается, обхаживает местных баб и посматривает на своих коллег: наивную практикантку-толстушку Соню, неприступную «англичанку»-красавицу Милену, разбитную и бывалую Розу. Вот с ними-то да еще сдвумя преподавателями и отправляется Борис Моржов в летний лагерь, которым владеет злосчастный Мудо. Через несколько дней становится понятно, что смена не задалась: русских детей явный недобор, американцев, которые якобы перевели деньги и должны приехать, тоже не видать. Для МУДО — это крах. А для его преподавателей — увольнение.
Но Борис Моржов не из тех, кто быстро сдается! В нем скрыты ещё задатки афериста и мошенника. А романтика летних ночей так располагает к блуду, что уезжать из лагеря он не собирается.

Иванов закручивает какую-то неимоверную спираль: здесь и вполне приличные детки, и трудные подростки, и педагоги, которые днем вполне себе профессионально работают, а по ночам бросаются во все тяжкие, и юная проститутка Алёнушка, и мерзкий сутенёр Лёнчик, и краеведческие истории о городке Ковязине.

Иванов язвит, дерзит, безбожно матерится, ярко и образно описывает природу. Вообще про язык писателя надо сказать отдельно. Мало кто из современных писателей умеет писать так ярко, точно и необычно.
Его оценки беспощадны:

Мужик - это такая полезная и сообразительная рабочая скотина. Мужик должен работать, жрать, трахаться, спать. Если ему этого не предоставить, он убежит и напьётся...

Его сравнения странны и вызывают недоумение:

Раньше бог давил людей жопой, - не смущаясь молчанием Моржова, поведал Щекин. - Надоедят ему люди, он сядет на землю - и всех в слякоть расплющит. Тогда люди построили пирамиды, чтобы они впивались богу в зад и не давали садиться. Отныне бог был вынужден применять потоп...

А иногда он вдруг становится необычайно лиричен:

Нехотя плыли облака - такие лохматые, словно солнце нарвало их на лугу, как одуванчики.

А потом идет такой мощнейший поток пошлости, что становится просто неприятно и читать дальше не хочется.
Именно из-за этого и оценка такова. Не могу согласиться, что именно вот так это было необходимо.
Алексей Иванов — очень необычный автор. Его книги про педагогов и молодежь однозначно заслуживают внимания, хотя и довольно специфичны.

Сейчас лучше всего было бы заниматься сексом в гречихе, а не разговаривать умные разговоры.

Полностью поддерживаю предыдущего оратора :)) Да кто бы не поддержал. Кстати, мне как-то довелось видеть поле цветущей гречихи: зрелище (и обонялище) незабываемое.
Книга реально хорошая, даже обидно, что столько авторского таланта на собственно перепихон ушло. Нет, так-то я только «за». Но этого оказалось слишком много, буквально, подетально и безотносительно к необходимости в сюжете. После восьмой или девятой бабы главгера я их путать начала :(( Получились этакие приключения отважного манипулятора в стране всепобеждающего траха.

Мне странно, что Иванов эту книгу после «Географа» написал, а не до. Так было бы логичней. Но фокус с композицией тот же самый: после продолжительного, а местами и затянутого, но интересного описания скучной жизни (на это тоже надо оказаться способным) вдруг идёт концентрированный обвал событий, напоминающий смерч, возникший на, казалось бы, пустом месте.

Наиболее увлекательной в книге конкретно для меня оказалась её философско-социологическая составляющая. Интересно то, что это концепция не автора, а главного героя (Моржов чем-то напоминает «географа» Служкина, но он куда более моржов, кхм). Читала и поражалась тому, как Иванову удалось из суммы метких жизненных наблюдений выстроить такую непротиворечивую, убедительную и обескураживающую модель окружающего нас мира.

Кто-то из авторов рецензий, помнится, жаловался на «невнятных персонажей». Полноте! Персонажи яркие, живые, абсолютно узнаваемые, типические и в то же время неоднозначные (ну, кроме, может быть, нескольких эпизодических). У каждого свой образ мыслей, манера поведения, реакции, у каждого своя речь. Максимальную дозу яда вложил автор в речения бюрократа-образованца Манжетова. Барственная путаница в именах-отчествах окружающих, эвфемизмы-канцеляризмы, фальшивая демократичность и особенно идиотическая манера ставить дополнение впереди «объясняемого объекта»:

— Дома пионеров, Егор Сергеич, и я уже рассказывал об этом на вашем педсовете, вообще не будет, — пояснил Манжетов.
/.../
—…создание районных антикризисных центров — это этапы, и с нею не спорят, реализации федеральной программы.

Ох, как же это всё узнаваемо! Да и вся обстановка в МУДО, его заморочки, его начальники, рядовые педагоги, дети… Мне довелось покрутиться в таком МУДО — отвечаю: всё по правде ;) В нашем маленьком, таком же провинциальном, как книжно-ивановский Ковязин, но ещё более скучном городке оно называется «Пульс». С особенным умилением читала о Щёкине — близко была знакома с его реальным близнецом, долгие годы работавшим в «Пульсе», даже звали его почти так же, эх, Саныч, в какие походы ты теперь водишь своих пацанов?.. Подслушанный Моржовым неформальный урок нравственности, который Щёкин даёт своим «упырям» — один из вдохновляющих и трогательных моментов повествования.

Великолепное владение Иванова словом несомненно. Избыточная пейзажность романа не выглядит искусственно пристёгнутой к тексту: главный герой — художник, «он так видит», ахха, а поскольку Моржов не только художник, но ещё и неуёмный трахарь, вполне объяснимо, что и окружающую натуру он воспринимает через ту же призму.

РЕЗЮМЕ. Плюсами книги для меня оказались философия, социология, меткие жизненные наблюдения, авторский язык. Минус только один: переборщил Иванов с бурной половой жизнью главного героя. Думаю, именно поэтому авторы аннотации не рекомендуют книгу читателям до восемнадцати, а вовсе не из-за половодья матюгов, но если в аннотации такую правду-матку написать — это, наоборот, реклама получится :)

Сразу после прочтения книги "Географ..." я решил, что прочно запомню эту редкую для литературного цеха фамилию и буду методично "обстреливать" творчество автора, читая как более ранние, так и более поздние его произведения. А также покупая его книги в бумажном, так сказать, эквиваленте и ставя их на домашнюю книжную полку.
На сегодняшний день это уже 6-я прочтённая мной книга Иванова...

Алексей Иванов совершенно уникально владеет русским языком. Простым русским языком. Едва ли не разговорным (до него я таким качеством наделял мастера юмористической фантастики Житинского с его ранними повестями и рассказами). Да и разговорным, по всей видимости тоже. Потому что и упомянутый "Географ...", и вот только что прочитанная "Блуда..." являют нам чудо ненапряжного, свободного и вместе с тем весьма художественного управления русским современным живым, понимаемым читателем всех мастей и кровей языком. И даже наличие в романе довольно обильно употреблённой героями книги нецензурщины и матерщины в самом прикладном её значении, совсем не делают этот роман нецензурным и нелитературным. И даже прочитавшие эту книгу подростки, клюнувшие на аннотационное предупреждение о наличие в книги мата, вряд ли что-то новое узнают из этой книги — потому что они (и мы, взрослые) именно так разговариваем в жизни. Да, не все, да, не всегда, да, не буквально этими словами и выражениями, но любые возражения тех, кто так не считает, либо ханжеские, либо возражающий живёт не в этой стране и не среди этих людей, не среди нас. И в этом смысле Иванову ничего не нужно было придумывать и сочинять, он просто мастерски вытащил родную речь с улиц и дворов, площадей и подъездов, квартир и учреждений, и рискнул наделить ею своих, тоже не придуманных, персонажей.

А какие сочные и какие точные в этой книге персонажи — просто диву даёшься. Каждый из них обладает своим собственным характером, каждый выполняет свою и только свою функцию, каждый является личностью, и почти каждый является типажом и представляет собой типичного представителя определённой группы, определённого слоя, определённой страты нашего родного и до боли всем знакомого отечественного социума. И для усиления этой их типичности и функциональности, для подчёркивания всей этой характерности, Иванов придумывает многим из них не просто случайные родные российские имена и фамилии, но имена, фамилии и клички со смыслом.
Фамилия ГГ Моржов, что с учётом его непомерного либидо и основной сферы увлечений и хобби (не оставить не отлюбленной и не вылюбленной ни одну женщину, попавшуюся на его пути) тут же превращается в подспудное "хрен моржовый". Соня по ходу романа обнаруживает такое количество сонно-покорных и навсёсогласных качеств, что оправдывает своё имя с лихвой — соня, она и есть соня. Милена — тут вам и намёк на "милая", и на "гиена" и на отцов-основателей имени (и по совместительству классиков марксизма-ленинизма) Маркса И ЛЕНина, и вот такой она по ходу романа и проявляет себя — и миленькой, и с едва ли не марксистскими принципами (вполне себе оказавшимися не то продажными, не то попросту расчётливо вычисленными ею) и с гнильцой и подлянкой. Не будем дальше раскрывать все тонкости и нюансы ономастики и топонимики, антропонимики и именографики романа, хочется, чтобы читатель всё это сделал сам...

Мир, придуманный для романа, на самом деле совсем не придуманный. И пусть на карте Родины нет города с названием Ковязин, но зато есть множество городов, городков и городишек с такими же козявинскими делами и делишками. Хойти уже упоминала в своей рецензии, что знает нюансы МУДО изнутри и подтверждает всю истинность написанного Ивановым. Так вот не только Хойти, которая всё же была только лишь привлечённым педагогом нашего местного МУДО, но и люди, находящиеся в Системе и представляющие собой Систему, говорят об этом же. И о "мёртвых душах" (Гоголь жив!), и о "бумажных и галочных" мероприятиях, и об модных теперь инновациях и нанотехнологиях в педагогике, и обо всех прочих реалиях дня сегодняшнего и, по всей видимости, завтрашнего тоже. Как строили на Руси "потёмкинские деревни", так и продолжают плодить картонные и фанерные ракеты и плотины, и нагнетать бумагопоток и документоотчётоворот... И потому и стала возможна книжная, хоть и доведённая до абсурда ситуация с работой этого якобы на все 100% заполненного летнего ДОЛа. Потому что в жизни так.

Если говорить о тех на первый взгляд спорных методах работы с подростками, которые проводит в жизнь и Моржов и его коллеги, и в первую очередь Дрисаныч Щёкин, то согласитесь, что эти методы и приёмы, а также и принципы уже были провозглашены в «Географе...». И можно опять сколько угодно ломать копья в спорах о приемлемости или непригодности такой педагогики, только мне представляется, что эти пацаны, эти упыри потому и слушают и слушаются своего Дрисаныча, что он совсем не юродствует с ними, не говорит им умных сентенций с педагогическим подтекстом, а напрямую готовит их к жизни в самом что ни на есть реальном обществе, в самом что ни есть реальном мире. Враньё и притворство ведь чувствуются детьми и подростками куда как острее...

На сегодняшний день это уже 6-я прочтённая мной книга Иванова. И пока ещё ни разу не пожалел ни о прочитанных его книгах, ни о купленных и поставленных на собственную домашнюю книжную полку.

Наконец, познакомилась с одним из "блестящих российских авторов" (это не я придумала, это мне так Иванова отрекомендовала одна хорошая барышня). Правда, когда рекомендовала, то критиковала "Блуду и МУДО" как нечто очень непристойное и пошлое. Была не была, - подумала тогда я и, в самом деле, литературных непристойностей бояться, в лес не ходить книг не читать.

Ничего особенно пошлого мною замечено не было, мат много, так у нас на раёне многие так мысли излагают, и ничего, никто со стыда ещё не умер. Достоверно, короче говоря. А вот рекомендации цензуры не давать читать книгу детям до 18 лет умиляют. Впрочем, это дело исключительно на совести цензуры и их миропонимания.

Вот аббревиатуры главного героя, которые он в свою философскую систему складывал, несколько утомляли. И сама система тоже не порадовала меня особо.

И донжуанистость героя какая-то слишком шаблонная, при всей его не донжуанистой внешности и злоупотреблениями сексуальными стимуляторами с трудом верится в сексуальные подвиги.

Но, в целом, хорошо. Читала на одном дыхании.

Вечером вчетвером упыри зажарили и съели Сергея.

Моржов - творец вселенной. Ковязин - это вселенная моржова. Его личный собственный мир. Плэйграунд, так сказать.

Моржов всех знает и понимает. Ко всем ищет подход. К кому-то находит, к комуто - нет. Он понимает, как надо действовать. Не рефлексирует, если что-то не получается, а ищет новые пути. Моржов сотворил и 30 человек школьников из ничего. И американцев сотворил и заставил их играть в бейсбол. Можно сказать, что и лагерь детский сотворил, и МУДО спас. И избавил всех от грехов.

Только как ему жить самому и как объяснить свои галлюцинации и узнать, шизофреник он или нет, и вообще, что сейчас происходит и почему, он не знает. Пытается понять через анализ окружающих, но, как говорится, сапожник оказался без сапог.

Он все всем рассказал и показал, как надо жить. А никто ничего не понял.

Поэтому Моржов исчез.

Ждите второго пришествия.