Меня зовут Вифания. Я люблю красивые платья и туфельки на невысоком каблучке. Знаю, как связать крючком миленький шарфик и испечь вкусный пирог. Еще я умею доставать багром из нашего озера утопленников, правильно общаться с местными бандитами и разговаривать громким командным голосом. А как иначе, ведь у меня в подчинении находятся восемь взрослых здоровых мужиков, для которых я всегда должна быть не только начальником, но и советчиком, другом и просто незыблемым авторитетом. Скажу без...
Владелец гарема в наше время - горемыка.
Знаешь, я всегда считала, что самое неприятное в отношении двоих людей - это равнодушие. Когда одному абсолютно все равно, что другой из-за него может испытать неудобство. Меня с детсва учили - к чувствам, времени, интересам людей, а особенно тех, кого ты называешь своими друзьями, нужно относиться уважительно. Поэтому я всегда с вниманием отношусь к интересам другого человека, и того же требую для себя. Если же человек демонстрирует мне откровенное равнодушие - это уже показатель того, что близкими людьми мы с ним не станем.
Прививки от гордости иногда бывают полезны.
У большого корабля в трюмах большие крысы
Моя работа доставляет мне удовольствие, а значит, она правильная.
Я давно ни на кого не сержусь и не обижаюсь. Я делаю выводы.
— Ты к кому, красавица? – поинтересовался парень.
— К вам, - ответила я.
— А зачем?
— На работу.
— В каком смысле? – удивился он.
— В прямом.
— Подожди. Так ты что же – мама?
— Кто? – теперь уже удивилась я.
— Ну этот… как его…А! Старший кеан, да?
— Вроде того. А почему мама?
— Потому что начальник – это все равно, что родитель....
Моя мама говорит, что приготовление пищи – это творчество, равное любому другому виду искусства, что вкусный суп или нежный пирог, приготовленные с душой, могут быть сравнимы с красивой мелодией или хорошими стихами.
- Моя работа доставляет мне удовольствие, а значит, она правильная.
— Знаешь, я всегда считала, что самое неприятное в отношениях двоих людей – это равнодушие. Когда одному абсолютно все равно, что другой из-за него может испытать неудобство. Меня с детства учили - к чувствам, времени, интересам людей, а особенно тех, кого ты называешь своими друзьями, нужно относиться уважительно. Поэтому я всегда с вниманием отношусь к интересам другого человека, и того же требую для себя. Если же человек демонстрирует мне откровенное равнодушие – это уже показатель того, что близкими людьми мы с ним не станем.
... - если человек куда-то уходит, значит, ему это нужно.
— Я никогда не верил в роковых женщин, - задумчиво произнес он. – Тех, которые одним взглядом способны ставить мужчин перед собой на колени. А теперь вижу, что они все-таки существуют.
— Я никого не ставлю перед собой на колени. Мне это не нужно.
— Вот именно, - кивнул Дориан. – Поэтому они склоняются перед вами сами.
Идеальный гость – его не видно и не слышно.
Когда дело касается больших волнений, очень важно, чтобы против них объединилось как можно больше единомышленников.
— Людей с хорошим прошлым не бывает в природе, Вифания, - усмехнулся сыщик. – И вы это прекрасно знаете. У каждого из нас имеется в жизни эпизод, который висит на совести черным пятном. Другой вопрос – насколько хорошо мы можем утаить его от окружающих.
Помню, один из моих дядюшек со стороны матери как-то сказал, что, если муж в чем-то перед женой провинился, без цветов ему дома делать нечего. Видимо, это некая догма, которой придерживаются многие мужчины.
... у любви бывают разные формы и проявления. Кому-то нужны огонь и ревность, кому-то - нежность и умиротворение. Кто сказал, что взаимная любовь – высшее проявление эгоизма. Действительно, легко любить, когда на свои чувства ты получаешь равноценный ответ. А если этого ответа нет? Что если чувство может оказаться губительным для объекта твоей страсти? Много ли среди нас тех, кто уйдет в сторону, откажется от возлюбленного, чтобы ему, возлюбленному, просто было хорошо?
"- Если хочешь что-то сделать, ляг, поспи - и все пройдет, - ехидно прокомментировала одна рыжая вредина."
— Да ладно, ладно! — маг поднял руки в примирительном жесте. — Не надо меня убивать, я сам как-нибудь убьюсь.
— Почему вы думаете, что мегеру я именно сыграла? – хитро сказала Шету, когда юноша скрылся из вида. – Может, мне вовсе не пришлось никого играть. Может, я просто позволила себе быть собой?
— Тогда вы просто идеальны, - улыбка Шета стала еще шире. – Умная, красивая, да еще с таким твердым характером. Не женщина, мечта.