У меня было все: богатство, имя, семья и сила. Теперь я никто. Друзья и близкие стали врагами, а враги… остались врагами, лютыми, безжалостными, дикими. И защитить меня некому. Когда падаешь — огнем жгут сбитые ладони и коленки. А я сорвалась в отвесную пропасть…
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
Часть книги будет очень тяжелая, то, что называют хардкор. Насилие. Жестокость. Если вы не готовы к этому — не читайте.
Если вы все-таки начали читать этот роман, помните: речь идет о стае оборотней, а не о человеческом сообществе. Здесь действуют другие законы и правила, порой непонятные и чуждые нам.
Если что — я предупредила! Не отправляйте мне потом гневные комментарии: как я смогла такое написать? Смогла!
Когда дело доходит до мести, морали здесь уже не место. Мораль придумана для слабых людей.
Если женщина любит, то может простить всё.
Все мечтают о счастье, забывая, что за него надо платить. И платить немало.
— Ты — моя смородина, Люц. И красная, и чёрная. Красная — это Анетточка, которая ураганом ворвалась в мою жизнь и перевернула всё с ног на голову. А чёрная — это ты.
— Неяркая и незаметная? — я хмыкнула.
— Нет. Та, которую, раз попробовав, никогда не забудешь и не променяешь ни на что другое, — улыбнулся оборотень.
— А тебе не похер, что я думаю, Люц?! … Как только мы тут закончим, я вернусь в Лунгаг, и мне по большому счету будет все равно, с кем ты живешь. Думаешь, другим есть дело до тебя?.. Плюнь. Если ты простила волка, если чувствуешь, что сможешь простить, — прощай. Живи и наслаждайся жизнью с любимым мужчиной, — она подхватила чашку, а потом с громким стуком поставила ее обратно: — Понимаешь, у каждого свой предел прощения. Кто-то за "дуру косорукую", сказанную в сердцах, рвет многолетние отношения, а кто-то может найти в себе силы простить серьезную обиду и попробовать снова быть счастливым.
Слезы сами потекли из моих глаз.
— Но я не простила! Хочу, но не могу!.. Что мне делать?
— О нет, детка! — Дамаскинская отшатнулась и, хохотнув, замахала руками. — Советы не по моей части. То, что хорошо для меня, для тебя может оказаться чистым сумасбродством.