Долгожданное возвращение домой обернулось полной катастрофой. Меня решили выдать замуж за старого врага! Он дерзок, язвителен и подмечает малейшие промахи. Но и я давно не дрожащая девчонка, загнанная в шкаф противными кузинами, а темная чародейка с собственными принципами. И если жених не отказывается от помолвки по-хорошему, то заставлю его по-плохому! Фантазии и хитрых заклятий у меня в избытке. Одного не пойму: почему мне нравится с ним воевать, но совершенно не хочется его проклинать? Какой...
— Я все-таки обязан спросить…
Отчалил, но доплыл недалеко.
— Спроси, раз обязан.
— Кстати, ты что же, успела проклясть Вайрона? — проговорил Калеб.
А новости-то по замку по-прежнему разлетаются со скоростью черной чумы!
— С чего бы мне проклинать дражайшего кузена? — передернула я плечами. — Он у меня в единственном экземпляре. Я прокляла его сапоги.
— Разве это не одно и то же?
— Увидимся, Калеб. Хорошо тебе добраться до покоев, — бросила я, не поднимая головы.
— Это какое-то проклятие?
— Я все хотела сказать тебе, Энни, но удобного случая не представлялось. Тебе следует быть скромнее. От тебя слишком много шума.
— Подарить затычки в уши? — с милой улыбкой предложила я.
— Прости, что ты сказала? — опешила она.
— Ой, не извиняйся, — махнула рукой. — Вижу, ты уже в них.
— Кстати, госпожа чародейка, — прежде чем уйти тихо и по-свойски зашептал Боуз, — когда вы вернете мои домашние туфли?
— Никогда.
Проклятая честность!
— Понравились?
— Еще вчера выбросила.
— Ты решила меня отравить и тут же справить поминки? — тихо спросил он, следя за дрейфующим перед лицом светящимся кругляшом.
— Было бы неплохо, но в этом нет никакой романтики.
— Тогда зачем?
— Летисия считает, что тебя можно соблазнить, если хорошо накормить, — немедленно ответила я.
— Соблазнение предполагалось на столе? — Он помахал рукой, намекая на украшенную огнями столовую.
— Вообще-то, за столом, но точное место я забыла уточнить.
— Хорошо, потому что я с сюрпризом. Даже с двумя.
— С сюрпризом, как с прибабахом? — съехидничала я.
— Морской огурец — лучшее средство для мужского здоровья и силы… — деликатно, но очень туманно пояснила тетушка.
— Силы духа? — уточнила я.
— Ну и духа тоже… Сугубо мужского…
— Так что, мы уже можем праздновать?
— А чем вы до этого занимались? — намекнула я на почти осушенный графин с игристым вином.
— Нервы лечили, госпожа темная феечка, — вздохнул счетовод и потер пальцем покрасневший глаз. — Знаете, как страшно за вас было, а успокоительную настойку выпили еще на прошлой неделе.
...у девушек голова может болеть просто так, от переизбытка умных мыслей.
— У тебя на лице написано, что ты готова меня проклясть.
— Не переживай, у меня есть принцип никого не проклинать по воскресеньям, — уверила я.
— Сегодня четверг, — напомнил он.
— Не свезло."
Страх он, похоже, не потерял, а забыл, что его следует испытывать.
Редкую книгу мне подарила деканесса Брунгильда Торстен, потрясающая женщина, в присутствии которой даже мухи предпочитали не жужжать, а притворяться мертвыми. Студенты притворяться мертвыми, конечно, не смели, но голос лишний раз подавать не рисковали.
— Другими словами, тебя все устраивает и разрывать соглашение ты не собираешься? — Я даже нашла в себе силы говорить небрежно.
— Обещаю, быть добрым мужем и тратить приданое с умом, — с иронией ответил он.
— Ладно, женись.
— Когда?
— Не знаю. Главное, не на мне.
— Выходи замуж, — вдруг огорошил дед.
— Когда? — вырвалось у меня, хотя стоило бы спросить «зачем».
— Осенью. — Парнас резанул меня серьезным, холодным взглядом.
Я тут мир вообще-то собралась захватить, на кой мне сдался муж? Начнет мешаться под ногами, у меня сдадут нервы, я его прокляну на смерть, а потом придется воскрешать, чтобы никто не догадался. В общем, супруг мне решительно был не нужен ни в каком виде: ни в живом, ни тем более в мертвом. Столько возни!
— У меня принцип никого не проклинать во время еды.
— Серьезно?
— Но ещё я верю в гибкость принципов, — добавила я и попыталась прикоснуться к нему пальцем с дымящимся на самом кончике заклятием онемения.
— Я гадала на картах, — пришлось сочинять на ходу, но у меня не возникало проблем с экспромтом. — Спрашивала, как лучше поступить: испортить тебе жизнь сейчас или все-таки выйти замуж, а потом начать портить с полным правом.
— Что они посоветовали? — не скрывая улыбки, спросил он.
— Не откладывать на завтра то, что можно проклясть сегодня.
К деду я с собой прихватила деревянную шкатулку с лакричной карамелью, которую варили в городке возле замка Деймран. Пресветлый Парнас, один из самых влиятельных магов королевства, испытывал необъяснимую слабость к этим несъедобным, даже на мой непритязательный вкус, конфетам. Последние семь лет в каждом письме просил выслать по пригоршне. И ни разу не прислал на них денег. Старый скупердяй!
— Нравится кошмарить народ? — проворчал в спину Калеб.
— Предлагаешь притворяться слепой и глухонемой? — бросила через плечо недовольный взгляд.
— У тебя на лице написано, что ты готова меня проклясть.
— Не переживай, у меня есть принцип никого не проклинать по воскресеньям, — уверила я.
— Сегодня четверг, — напомнил он.
— Не свезло.
Поселили меня в гостевую башню. Никто не рассчитывал занять — ладно, не лучшую — хотя бы прежнюю комнату, но непрозрачный намек, чтобы я не задерживалась в замке, поднял настроение. Всегда приятно представить, как вытянутся физиономии у родственников от понимания, что жить по священному правилу четырех «Н» больше не удастся. Правило это гласило: никогда, ни при каких обстоятельствах не вспоминайте о незаконнорожденной Эннари.
Как у любого темного мага, у меня имелись собственные принципы.
Не одеваться вызывающе. Один мой друг — мой единственный друг — Холт Реграм сказал, что самая пугающая ведьма та, в которой с первого взгляда не распознаешь ведьму. С тех пор единственное, что я себе позволяла из кричащего — карминовые губы и высокие каблуки. Отсюда ещё один принцип: гибкость принципов. И последнее: не верить в приметы светлых чародеев.
Если из всех детей Истван только у нагулянной внучки великого светлого мага Парнаса пока ещё не пробудился дар, то пиши пропало! В нашем замке, как на петушиных боях, выживал сильнейший. Я была самая слабая…
И приблудная.