Рыбкина Олеся никогда не жаловала тридцать первое декабря, а в последние годы этот день и вовсе стал каким-то невыносимым. Но что нужно, чтобы она переменила свое мнение? Толстый кот, подкова, Наумовна и один участковый.
Участковый вздрогнул и резко обернулся.
- А, это вы, - попятился он, но вовремя вспомнил, что сотрудника при исполнении не так легко запугать и остановился. - У вас что-то случилось, Агриппина Наумовна? - он попытался улыбнуться, но нервный тик, появлявшейся только в присутствии этой конкретной старушки, испортил всю картину.
- Алексей Никифорович, скажите, а за живодёрство у нас статья есть? - вдруг перешла она на громкий шёпот.
- Есть, - настороженно ответил мужчина, и инстинктивно отступил ещё на шаг назад. Больно уж благожелательно выглядела эта пожилая женщина, что наводило на мысль о заранее спланированной пакости.
- Забери нашего кота у этой живодёрки! Она его третий раз крадёт, чтобы "человека из него сделать"!
Алексей тыльной стороной ладони вытер пот со лба и отправился в опорный пунк. После встречи с Наумовной ему каждый раз нужно было время, чтобы прийти в себя.
этот мужик в ее кухню вписывался просто идеально. Вот бывает такое, что видишь человека в определенном месте, и такой диссонанс возникает. И вроде бы должно все совпадать, ан нет. А бывает и другое, человек случайно оказался в определенной точке, а выглядит так, как будто всегда тут жил.
Еще ни одна живая душа не уходила оттуда, где хорошо.
...И если ножи в ее квартире давно не точены, это еще не значит, что у нее никого нет.
— Вот теперь можно галочку поставить. Наумовна повозилась, вытаскивая большой потрепанный блокнот, долистала до нужной страницы, где парочка у нее стояла «на карандаше» и, вынув из внутреннего кармана ручку, поставила жирную галочку. — Вот теперь все, как надо. Хмм, — вдруг встряхнула она блокнот. — Три листа всего осталось. Нужно новый заводить.
Тут наши-то праздники праздновать замучаешься. Вон новый год еще не наступил, а сколько народу шастает туда-сюда.
— Так мам, пора доставать твои похоронные деньги, свадьба должна быть шикарной!
— Как с креста сняли, — перекрестилась бабушка.
— Тут кормить и кормить. — Согласилась мама.
Такие женщины обычно надежные, как автомат Калашникова, но строгие, как прапорщик, который их в свое время по плацу гонял, и справедливые, как сама жизнь.
— Прекрати мечтать, — вдруг разозлилась на себя девушка, поняв, что плачет. Хватит, наплакалась в свое время. — Так, надо маме позвонит, она быстро мне расскажет о моей никчемности.
а он тут ходит… надежды подает. Надежды на что? Да на то, что возможно есть хоть один крохотный шанс...
— В следующий раз просто не зовите его. Сам вернется. Еще ни одна живая душа не уходила оттуда, где хорошо.
— Идемте на кухню. Я вас обработаю.
— Да я уже… под впечатлением
— Гражданка, что вы там делаете?
— Падаю.
Она вообще не привыкла что-либо просить, то тут было дело жизни и смерти.
— Самое странное, что мужики, какими бы ужасными ни были, всегда в статусе потенциальных женихов находятся. Это у нас век короткий. А у кого-то он и вовсе не начинается…
— Это с каким это праздником? До нового года еще неделя почти. — Нахмурилась старушка.
— Да как же. У этих… протестантов Рождество же. — Припомнила она.
— Тьфу! Я-то думала…. Ты бы еще буддистов каких вспомнила. Тут наши-то праздники праздновать замучаешься.
Женщины удивленно приподняли брови и пробежались по выбору девушки оценивающим взглядом.
— Как с креста сняли, — перекрестилась бабушка.
— Тут кормить и кормить. — Согласилась мама.
— Старушка замолчала и поразмыслила полминуты. — Деменция что ли началась? Или этот, Альцгеймер. Во! Ой, нет. При нем же наоборот все забывают. А какая болезнь вызывает непреодолимое желание поговорить?
— Шизофрения. — Мстительно сообщил Алексей.
— Гражданка, если будете падать, заваливайтесь вправо, там сугроб.
— Есть, — настороженно ответил мужчина, и инстинктивно отступил еще на шаг назад. Больно уж благожелательно выглядела эта пожилая женщина, что наводило на мысль о заранее спланированной пакости.