— Ты что, не понимаешь?! — голос вдруг сорвался на крик. — Я же сломанная кукла, Гош! Сломанная, выпотрошенная, ни на что не годная. Зачем тебе такая?! Тебе нужна нормальная женщина, которая… с которой…
— А ты точно знаешь, какая мне нужна женщина?
Его много. Его так много, что он перекрыл весь кислород, и сделать вдох не получается. Ира схватилась за горло.
— Гош, ты… Ты не понимаешь.
— Это ты не понимаешь, Ирка. Может я умею.
— Что?
— Чинить сломанных кукол.
На плечо Георгия легла рука жены. Рядом его дочь держала на руках его сына. И хрен с ним, что Олаф. Главное, паззл сложился.
Есть такие люди — они могут быть высокие или низкие, худые или толстые, молодые или зрелые, но рядом с ними возникает ощущение, что этого человека — много. Не избыточно, не слишком. Много — в самый раз. Чтобы за этого человека можно в случае опасности спрятаться, чтобы этот человек первым что-то решил, когда начинает падать небо на землю. В таких людях чего-то много. Чего-то такого, необъяснимого, не формализуемого, неизвестного современной медицине. Но оно есть. И это было в Георгии. Такие мысли вдруг настигли Иру, когда она, незамеченная, смотрела на него. Он сидел, расставив ноги, наклонив голову и глядя в экран смартфона. Но при этом было ясно, что в любой момент он готов встать — и подхватить начавшее падать на землю небо.
Если вы не меняете ничего в своей жизни — перемены сами придут в вашу жизнь.
... это была какая-то… какая-то другая любовь. В которой огромную дымовую завесу создают мечты и фантазии, свойственные юности. И за этой дымовой завесой ты не видишь человека.
Можно бесконечно смотреть на три вещи: как горит огонь, течет вода и работают другие люди.
Жизнь у Гоши была и до этого дня нескучной, но впервые на него неслась женщина с нездоровым блеском в глазах и с лопатой наперевес. Прикрыться, кроме портфеля с важными бумагами, было нечем. Пришлось шагнуть вперед, грудью на амбразуру.
И Гоша принялся за изучение.
Споткнулся он на первой же строчке.
Сидорова Ираида Павловна.
Ну конечно, Сидорова. Какая у нее еще может быть фамилия? Потому что натуральная сидорова коза, драть ее некому!
Рога не всем к лицу. И не все умеют их носить.
Нет дела скучнее, чем бухгалтерия.
Не дело красит человека, а человек — дело.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. А потом Георгий вздохнул.
— Это кошмар какой-то. Я не могу решить, чего хочу больше — тебя или спать?
Ира звонко рассмеялась.
— Знаешь, если вопрос ставится так — то ответ очевиден.
— Снимать штаны?
— Знаешь анекдот про юную девушку и зрелого любовника?
— Нет, этим ты меня еще не радовала, — Гоша уселся на свое место. — Рассказывай.
Яна закинула ногу за ногу, оправила юбку и с видом примерной школьницы начала:
— Значит, провела двадцатилетняя девушка ночь с пятидесятилетним мужчиной. Наутро рассказывает подругам: «С ровесниками больше никогда! Никакого сравнения! Представляете, час прелюдии, час секса, потом всю ночь стихи читал!» А он приятелям рассказывает наутро: «Ну, все как обычно, час не вставал, час не мог кончить, потом бессонница…»
Жалость — вообще бесполезное чувство.
Вот мамины руки — самые лучшие. Самые безопасные. А остальное — яд и тлен.
— Не знаю, как там во Франции, я там не был… — медленно проговорил Георгий. — А у нас — дворник — друг человека!
Господи, ему что, только что отказала дворничиха? Симпатичная, глазастая, но… дворничиха?! Жорка, Жорка, как ты такой жизни докатился? Что напрашиваешься на чай к дворничихе, а тебе в этом отказывают. Новый опыт — это, безусловно, прекрасно. Но не до такой же степени.
— Нет, как все — это я не люблю. Ираида Павловна, может, хоть в честь праздника вы угостите меня чаем с тортом?
— Нет торта, — ответила она.
— Как — нет?
— Вот так. Жильцы не хамят, извинений в виде тортов не приносят. Жизнь — боль.
«Нет худа без добра»
...Георгий с женой спорить не стал. Это ее решение, ее война с собственными демонами, а его дело — прикрывать спину и подавать патроны.
Когда люди вдвоем и любят друг друга — они справятся со всем.
— Послушай меня, — он прижал ее головой к своему плечу, и у Иры перед глазами снова появились те самые две строчки. — Я тебя люблю. Ты меня любишь. У нас будет семья. И в этой семье будут дети. Тихо, постой спокойно. Мы пройдем все обследования. Мы испробуем все методы. Если у нас не получится зачать ребенка — мы возьмем приемного. Все.
Ира молчала. Дрожь вернулась. От кончиков пальцев, по рукам, к плечам.
— Ты идиот… — голос уже слушался плохо, вышло шепотом.
— Да, я идиот. И триста спартанцев с ослами тоже я. Я сегодня за всех. — Руки на ее спине сжались еще сильнее — а потом разжались и погладили. — Ириш… В семье дети появляются по разному. Если двое хотят — они станут родителями.
— Говорят, ты упрямый, как сто ослов.
— Неправда. Как триста ослов.
— Это же спартанцев вроде триста.
— Они были на ослах, ты разве не знаешь?
Говорят, август — это как вечер воскресенья. Вроде бы выходной, но завтра — понедельник. И надо на работу.
А вот хренушки тебе! На каждую козу найдется свой… баран.
...мужик он или нет? Хозяин своему слову — или нет? Захотел — дал, захотел — забрал.