Истории обыкновенного безумия

— алло, Хем? это Бук.
— а, Бук, я так рад, что ты позвонил!
— думаю, не заглянуть ли к тебе на рюмочку.
— ах, малыш, я бы с удовольствием, но, видишь ли, черт побери, меня, можно сказать, сейчас в некотором роде нет в городе.
— но зачем ты это сделал, Эрни?
… — мне досталась ПРЕМИЯ, и слежка, и преклонный возраст, я сидел, пил, как старый разъебай, и рассказывал всем, кто слушал, затасканные истории, я просто обязан был пустить себе пулю в лоб.

Главная тема Хемингуэя: победитель не получает ничего. Главная тема Буковски: где оказывается этот победитель после всего. Какова реальность мифического “мужыыка”, о котором тоскуют женщины и которым восхищаются мужчины? Это свалка, пар раскалённого города, ад, где томятся безумцы.

Это сумасшествие в обыденности. Тупая машинальная деятельность парней с завода, брюзжащих стариков-алкоголиков, фанатов скачек, самовлюблённых рифмоплётов, хиппарей-травокуров с восторженными глазами. Всех, кого Мечта выкинула на обочину.

Ты в ловушке, приятель, но ты об этом не знаешь…

А он выбрался. Этот старый козёл Буковски, он сумел. Неизвестно как, чёрт знает почему, но он сбежал – и написал обо всём. О зеке из карцера, бросающем дерьмо в начальника тюрьмы; о женщине, спящей со зверями, потому что они лучше людей; об одеяле, которое преследует пьяницу. О сексе, поэзии, автомобилях, ночлежках, барах, пушках и болтовне.

Мы ненавидим Буковски, когда он разрушает наши представления о тихих пятидесятых, с их джентльменами в костюмах и изящными дамами в пышных юбках. Нет, они все были безумцы: от коммивояжёра до книгоиздателя, безумная страна бомбы, телевидения и гамбургеров. А что ты сделал с шестидесятыми, Буковски? Где поколение любви, настоящая музыка и новые рубежи? Вместо этого резиновые люди с фальшивыми словами, безумные монахи, бормочущие истины укуренным адептам, физически невыносимые мини-юбки, исписавшийся Гинзберг и Джон Леннон в роли говорящей жопы. Шестой рейх для губернатора Рейгана.

Как теперь нам верить в ту эпоху, когда Мечта казалась почти достижимой? Ведь он, Буковски, жил там, а мы нет, он видел, а мы читали и переврали.

Он родился слишком поздно для величия и слишком рано, чтобы ему успели промыть мозги. Вечный старик с дрожащими руками, глазеющий на дамочек и надеющийся выиграть на заезде. Да оставьте его уже в покое! Ведь он сделал, что мог: напечатал без заглавных букв свой лучший сборник рассказов о том, как избежать ловушки.

Ну этот Буковски и хулиган, - сказала бы моя тетя.
Парень по кайфу все делает, - сказал бы мой брат.
Налейте ему еще чарочку, - сказал бы мой сводный брат.
Чего только ты не читаешь, - сказала бы моя мама.
А я бы просто посмотрела в стену и стала читать дальше.

Этим летом у меня случилось "внезапно Буковски" настроение, при условии, что его произведения идут у меня не всегда, а порой просто никак. "Истории обыкновенного безумия", конечно, проигрывают прочитанному осенью Хлебу с ветчиной , но это, думаю, скорее за счет того, что со сборниками рассказов мне всегда тяжелее поладить. Чинаски, Буковски, Буковски, Чинаски, женщины, поэт века, алкоголь, матюки, секс и яростная философия бытия, при виде которой хочется и уважительно присвистнуть, и покачать головой в стиле атата.

Осилил только треть этого долбанного* занудства. Бросил, когда уже по началу пары рассказов догадался, чем они кончатся. Абсолютно бесцветный стиль** (Без мата читать нечего, а с матом тем более). Не понял я только одного: вот если у автора говно идёт горлом, то это уже блевотина или всё ещё говно? _____________________________________________________________________________________________ *Можно было бы и матом послать, да слишком много чести для «поколения Буковски» **Ладно, хрен с вами! Пуст будет плохой перевод.

Не, ну я, конечно, циник, но не помоечник. Мне эта размазанная смесь блевотиныбухламатаонанизмагрустибезысходностииронии в глотку не лезет. И настойчиво просится обратно.

С этой книги началось мое знакомство с Буковски. Порекомендовали мне его так: "Сиськи-письки, алкоголь и немного грустно". Так и есть.