В высшем свете явно правят те же законы, что и на самом дне. Будешь молча сидеть, опустив глазки – станешь той, с кем никогда не станут считаться. Проявишь слабость – сожрут и не поморщатся. Не сможешь защитить себя – об тебя вытрут ноги. Поэтому я буду огрызаться в ответ на любую грубость, которую услышу.
Все же репутация – вещь отличная. Когда твоим именем пугают даже матерых злодеев, можно считать, что жизнь удалась.
– То, что подумают о тебе люди – это будут исключительно их собственные проблемы. И даже то, что они скажут. Ведь каждый сделает это в меру собственной распущенности, испорченности и подлости. Поэтому все их мысли и слова отразят не то, кем являешься ты, а только их внутреннюю суть.
Лучше не говорить Закари, что его собираются накормить кашей из мельхиорового столового прибора, бранных ругательств и смеси воды с молоком. Никто и никогда не открывает секретных ингредиентов коронных блюд.
— Мы не удираем, — бросил он, заставляя меня прибавить ходу, — а спасаем репутацию наших семей благородным бегством!
В магических школах учеников заставляли изучать верховую езду, бальные танцы или фехтование. Я выбрала последнее, решив, что тыкать в людей рапирой или шпагой — неплохая идея, но к оружию прилагались силовые тренировки, отвратительные разминки и прочие спортивные пытки.
Мы все-таки собрались ради общего блага: спасти мир от странной семейки, где супруга очень хочет дражайшую половину придушить, а эта половина, в свою очередь, гадает, куда ненаглядную женушку прикопать. Просто два латентных маньяка, а не супруги.
Больше всего раздражает тот человек, в котором видишь себя как в зеркале
Слава богу! Не представляю, как бы я объяснял понятие "сон" тому, кто об этом и слыхом не слыхивал. Эй, я тут ненадолго впаду в бессознательное состояние, и у меня будут галлюцинации. Кстати, я провожу так треть жизни. И если некоторое время не давать мне отключаться, я сойду с ума и, в конце концов, погибну. Но вы не беспокойтесь!
Если город воспитывает ребёнка, может ли город убить его?