На улице я незаметно оглядывалась — вдруг он так сильно соскучился, что стоит где-нибудь за углом и наблюдает за нами с Вовкой, раскаиваясь и боясь подойти? Я продолжала жить неистребимой женской дурью, которая не поддается никакой логике — надеждой, не имеющей под собой никакого основания.