– Вы любите курабье?
Дима завис, задумался.
– Да нет, вообще-то. Мама любила, а я как-то до сих пор покупаю на автомате и…
– А чай? А это ржавое ситечко? А эти чудовищные обои, эти полотенца! Неужели вам приятно всем этим пользоваться?
Дима, судя по взгляду, никогда не думал об этом.
– Зачем вы храните верность тому, что причинило вам столько боли? Этим мутным зеркалам, этим старым шкафам, они ведь забиты мамиными вещами доверху, верно? Сколько ещё вы будете поклоняться ее халату, духам, тапочкам?
– Мне нужно время, – сказал Дима глухо, ставя фарфоровую чашку обратно на её место к хрусталю в стенку. – Я не могу так сразу.
– Три года, Дима. Три. Года. Вашей жизни. Другой может и не быть.