Мы,люди,не праведники,и лучшее,на что мы можем надеяться,-это быть добрее,мягче,прощать друг друга и уметь прощаться с прошлым,ждать,что и нам проститься,смиренно принимать это прощение и обращаться вновь к прекрасной и непредсказуемой странности этого мира
Муниципальный чиновник, на три четверти идиот, ...
Ему давали краюху хлеба, кусок сала, и он ел их, натирая чесноком. Он был голоден. Хотел пить. Он жил.
- Какая прелесть, если бы сюда еще и капельку смысла... - Думаю, сей вклад будет незначительным.
Грабили, насиловали, калечили, однако бывало и хуже: унижали и предавали.
Сибилла испытывала к брату чувство настолько сестринское, что в итоге оно привело к кровосмешению.
У нас нет выбора: нам нужно во что бы то ни стало знать, что в любой момент на нас может напасть Сфинкс; нам нужно знать - а мы этого никогда не знали, - что в любой момент нам будет достаточно одного слово, одного звука, одного "да", одного "нет", чтобы незамедлительно его победить.
В Ваграме избили до крови маркиза, не подавшего cу умирающему, — аристократ усмотрел в чувстве голода проявление дурного вкуса.
Дела шли неважно. Любого человека могли укокошить ни за что. Сначала здоровались, потом приканчивали.
Нет ничего более тёмного, чем белое.
Какие-никакие, а зацепки у нас имеются; правда ни хрена ими не зацепишь...
Память - роскошное фотоателье на нескончаемой Авеню Пятой Власти. Сладость на грани одержимости
Она не читала, но нервно, сердито, рассеяно пролистывала страницы той самой старой антологии - она, способная в любое время, взяв наугад книгу, сразу и целиком погрузиться в текст, нырнуть в него с "книжного бережка" прирождённым движением подводного жителя, возвращаемого в родимый поток.
...смерть сводится, в сущности. лишь к более полному ассортименту бесконечных долей одиночества.
...в худшем случае заживем где-нибудь на покое - ты моей экономкой, я твоим эпилептиком, тут-то мы, как выражается твой Чехов, и "увидим все небо в алмазах".
Как странно: когда после долгих лет разлуки встречаешь однокашника или толстуху тетку, обожаемую в младенчестве, тотчас охватывает неизбывное, теплое чувство человеческого родства, а в случае со старой возлюбленной ничего подобного не случается - как будто вместе с прахом нечеловеческой страсти начисто сметается единым порывом все человеческое из былого чувства.
Итак, карандаш, который я держу в пальцах, все еще длинен и удобен, хоть он и послужил мне на славу, а вот его резиновый кончик почти уничтожен той работой, которую он столько раз исполнял. Воображение у меня все еще живо и надежно мне служит, а вот память становится все короче.
Мы все обречены, но некоторые обречены страшнее других.
мозг человеческий способен сделаться изощреннейшей камерой пыток, какие только были изобретены за миллионы лет, в миллионах стран и отзывались воплями миллионов жертв.
Посоветуй ему остерегаться низких притолок. Молодые рога чрезвычайно чувствительны
Две мысли, точно связанные, кружились в медленном танце, в механическом менуэте с поклонами и приседаниями: одна "нам-нужно-так-много-сказать-друг-другу", другая "нам-решительно-не-о-чем-говорить". Впрочем, эти вещи способны переменяться во мгновение ока.
Оба, как это всегда происходит с настоящими любителями книг, искали в чтении что-то необыкновенное; оба обнаруживали во множестве известных книг претенциозность, скуку и легкое надувательство.
Оба любили Рабле и Казанову; обоим претили сир Сад и герр Мазох, а также Хайнрих Мюллер.
Demon's twofold hobby was collecting old masters and young mistresses. He also liked middle_aged puns.
Revelation can be more perilous than Revolution.