Довольно странная разновидность отваги — признаваться в своей трусости...
Дай людям только заметить, что слова ранят тебя, и тебе никогда не избавиться от насмешек. А если к тебе прилепили кличку, прими ее и сделай своим собственным именем. Тогда они не сумеют больше ранить тебя.
Люди чаще предпочитаю отрицать жестокую истину, чем становиться к ней лицом.
Смерть всегда приносит с собою скорбь, но на свой лад она - самое естественное событие из всех, приключающихся с человеком...
Безумие и отчаяние нередко похожи друг на друга...
Правитель, прячущийся за наемных палачей, скоро забывает лик смерти.
Именно так. Нужно только открыть глаза. Сердце может солгать, голова одурачит тебя, но глаза видят верно. Гляди своими глазами, слушай своими ушами. Пробуй своим ртом. Нюхай своим носом. Ощущай своей кожей. Потом придут мысли… потом. Только так можно узнать правду.
Ум — словно меч; старый клинок рассыпается ржавчиной.
Всякий человек нуждается в том, чтобы над ним иногда посмеялись. Иначе <...> мы начинаем относится к себе слишком серьезно.
Мир полон трусов, которые хотели бы выглядеть героями.
... усидеть на троне в тысячу раз труднее, чем завоевать его.
- А не может ли человек сразу быть отважным, но чего-то бояться?
- Только так и может человек быть отважным...
Нас губит именно то, что мы любим.
Ум - вот мое оружие. У брата Джейме есть меч, у короля Роберта боевой молот, а у меня разум. А он нуждается в книгах, как меч в точильном камне, чтобы не затупиться.
Нет на земле существа более жуткого, чем истинно справедливый человек.
Тот, кто играет в престолы, либо погибает, либо побеждает. Середины не бывает!
Говорят, что полезно заставать людей врасплох. Никогда не знаешь, что можно тогда узнать.
... интересно получается, когда один человек строит стену, другому немедленно нужно узнать, что находится на другой стороне.
Приятно, когда тебя обнимают. Даже если это делает чудовище.
- Возможно, ваша нелепая семейка удивится, если обнаружит, что далеко не все решается убийством, - слышу слова, брошенные мне вслед.
- Мы действительно будем удивлены, - отзываюсь я.
Сознание расщепляется, и в голове остаётся одна, последняя мысль: он мне нравится больше, чем кто-либо ещё, и из всех вещей, что он когда-либо делал со мной, заставить полюбить его - самая ужасная.
Фехтование - те же шахматы. Предугадать ход противника и выставить блок, прежде чем тебя достанет сталь.
Но в эти шахматы играют всем телом. После такой партии остаются синяки, усталость, недовольство всем миром и собой.
Она нравилась себе такая, злая. Злость лучше, чем страх. Лучше злиться, чем постоянно помнить, что ты - смертная среди чудовищ. Да и боковые колесики никто больше не предлагал.
- Если ты болезнь, то, полагаю, ты не можешь быть и лекарством.
- Разве ты не слышал про то, что добродетель - сама по себе награда? - мягко интересуется Кардан, - Потому что не требует других наград.