Проблемы от того и появляются, что все постоянно всех со всеми сравнивают, и это подвергает сомнению.
Она, конечно, симпатичная, думал я, но нельзя западать на девчонку, которая относится к тебе как к десятилетнему. Мама у тебя уже есть.
— Может, я и умру молодой. Зато хоть умной.
Люди верят в жизнь после смерти потому, что без этой веры им совсем невыносимо.
Будда говорил, что страдают люди из-за своих желаний, и когда мы избавимся от желаний — мы избавимся и от страданий.
«Всему, что возникает, суждено исчезнуть»
Я думал, что людям нужна какая-то определенность. Мы не можем смириться с тем, что после смерти нас ждет огромная черная пустота, с тем, что наши любимые просто прекратили свое существование, не можем даже представить, что когда-то перестанем существовать и мы сами. И я пришел к заключению, что люди верят в жизнь после смерти потому, что без этой веры им совсем невыносимо.
— «И ты возлюбишь своего ущербного ближнего ущербным сердцем своим», — зачитал я вслух. — Да, довольно хорошо.
— Довольно хорошо? Конечно, жарито тоже довольно хорошие. Трахаться — довольно занятно. Солнце довольно горячее. Боже, в этих словах столько сказано о любви и сломленности — они безупречны.
— Ну и как мы выйдем из этого лабиринта, Полковник? — спросил я.
— Ох, если бы я знал.
— За такой ответ пятерку вряд ли поставят.
— Да и духа моего это не успокаивает.
— И ее тоже, — сказал я.
— Да. О ней я не подумал. — Он покачал головой. — Все время так.
— Но что-нибудь тебе написать придется.
— Знаешь, мне до сих пор кажется, что единственная возможность вырваться — это быстро и по прямой, но я пока все же предпочту походить по лабиринту. Тут отстойно, но это мой выбор.
— Ты любишь ту, которая тебя смешит, смотрит с тобой порнушку, с кем можно выпить вина. А плаксивую стервозную психичку ты не любишь.
Мы со временем понимаем, что родители не могут ни сами спастись, ни спасти нас, что всех, кто попал в реку времени,рано или поздно подводным течением выносит в море, то есть,короче говоря, мы все уходим.
Да и вообще, что такое «быстрая» смерть? «Быстро» — это сколько времени? Секунда? Десять? [...] «Быстрый рис» — пять минут. «Быстрый пудинг» — целый час. И я не думаю, что даже миг чудовищной боли кажется «быстрым» тому, кто ее испытывает.
Вот последние слова Томаса Эдисона: „Там восхитительно“. Я не знаю, где это место, но я полагаю, что оно есть, и надеюсь, что там действительно восхитительно.
Боже, ужас какой. Над этим нельзя смеяться. Но я буду.
Когда взрослые с характерной глупой и хитрой улыбкой говорят: „А, молодые думают, что будут жить вечно“, они даже не представляют, насколько они правы. Терять надежду нельзя, потому что человека невозможно сломать так, чтобы его нельзя было восстановить. Мы считаем, что мы будем жить вечно, потому что мы будем жить вечно. Мы не рождаемся и не умираем. Как и любая другая энергия, мы лишь меняем форму, размер, начинаем иначе проявлять себя. Когда человек становится старше, он об этом забывает. Взрослые боятся потерять и боятся оставить кого-то. Но та часть человека, которая значит больше суммы составных его частей, не имеет ни начала, ни конца, и она не может уйти.
Я вернулся к себе, думая о том, что если сравнивать людей с дождём, то я — мелкая морось, а она — ураган.
— Просто ты куришь, потому что тебе это доставляет удовольствие. А я — потому что хочу умереть.
— Глупо, конечно, скучать по человеку, с которым ты ни фига не ладишь. Но не знаю… все же хорошо, когда у тебя есть кто-то, с кем в любой момент можно поругаться.
— О боже, я же не из тех, кто сидит и рассказывает о том, что собирается делать. Я буду просто делать. Воображать свое будущее — это все равно что ностальгировать.
— М-м-м?.. — спросил я.
— Ты живешь, как будто в лабиринте застрял, думаешь о том, как однажды из него выберешься и как это будет прекрасно, и живешь именно этим воображением будущего, но оно никогда не наступает. Ты думаешь о будущем, чтобы сбежать из настоящего.
Ты думаешь о будущем, чтобы сбежать из настоящего.
Именно книги учат нас жизни. Книги учат состраданию. Но ты не можешь покупать книги, если едва сводишь концы с концами. Поэтому библиотека для нас жизненно важная вещь! Луиза, уничтожая библиотеку, они не только сносят здание, но и уничтожают надежду.
Весь смысл состоял в том, чтобы не позволить человеку, шагавшему рядом с тобой по жизни, решать за тебя, какой ты должна быть, а потом поместить тебя, как бабочку, в стеклянный ящик. А ещё в том - чтобы твёрдо знать, что ты всегда рано или поздно найдёшь способ создать себя заново.
Они так часто называли друг друга "детка", что у меня невольно возник вопрос, а не забыли ли они, случайно, имена друг друга.
Жить не чужими представлениями о полной жизни, а следовать за своей мечтой.
Впервые за все время пребывания в Нью-Йорке я горько пожалела о том, что приехала.