С ней танцевать - все равно что таскать по залу статую Свободы.
Когда солнце светит, еще не так плохо, но солнце-то светит, только когда ему вздумается.
Тело женщины – скрипка, надо быть прекрасным музыкантом, чтобы заставить его звучать.
Вовсе и не нужно быть особенно противным, чтоб нагнать на человека тоску, - хороший человек тоже может вконец испортить настроение.
Чертовы деньги. Вечно из-за них расстраиваешься.
В этом-то и все несчастье. Нельзя найти спокойное, тихое место - нет его на свете. Иногда подумаешь - а может, есть, но, пока ты туда доберешься, кто-нибудь прокрадется перед тобой и напишет похабщину прямо перед твоим носом
- Пропасть, в которую ты летишь, - ужасная пропасть, опасная. Тот, кто в нее падает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца.
Это бывает с людьми, которые в какой-то момент своей жизни стали искать то, чего им не может дать их привычное окружение. Вернее, они думали, что в привычном окружении они ничего для себя найти не могут. И они перестали искать. Перестали искать, даже не делая попытки что-нибудь найти.
Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом – ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело – ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак.
А увлекают меня такие книжки, что как их дочитаешь до конца – так сразу подумаешь: хорошо бы если бы этот писатель стал твоим лучшим другом и чтоб с ним можно было поговорить по телефону, когда захочешь.
Лучше бы некоторые вещи не менялись. Хорошо, если б их можно было поставить в застеклённую витрину и не трогать.
Вечно я говорю "очень приятно с вами познакомиться", когда мне ничуть не приятно. Но если хочешь жить с людьми, приходится говорить всякое.
Признак незрелости человека - то, что он хочет благородно умереть за правое дело, а признак зрелости – то, что он хочет смиренно жить ради правого дела.
Самопознание подобно луковице. В нем много слоев, и чем больше счищаешь их, тем больше вероятность, что заплачешь.
Когда мы сами выбираем проблемы, мы чувствуем себя окрыленными. Когда проблемы выбирают нас вопреки нашей воле, мы чувствуем себя несчастными жертвами.
Однако решения, основанные только на эмоциональной интуиции, а не на разуме, почти всегда ошибочны. Знаете, кто строит всю жизнь на эмоциях? Трехлетние дети. И собаки. И знаете, что еще делают трехлетние дети и собаки? Срут на ковер.
Люди с прочными границами понимают: неразумно ожидать, что двое полностью устроят и удовлетворят друг друга. … [Они] не боятся истерик и споров. Они не боятся, что их обидят. Люди со слабыми границами боятся всего этого. Они постоянно меняют свое поведение, исходя из эмоциональных перепадов в отношениях с партнером.
Не надо совать нос в каждую проблему партнера: надо быть небезразличным к нему самому, что бы с ним ни происходило. Это — безусловная любовь, беби.
— А завтрак? — спросила я растерянно, глядя то на Макса, то на Олесю.
— Зависит от того, что мне скажут на том конце провода, — ответил Юрьевский. — Но Жульку надо покормить независимо от этого. Жуль, ко мне! Кушать!
Услышав эти две волшебных команды, собачка, радостно перебирая лапками, помчалась к Максу.
— Вот она — сила любви, — хмыкнула Олеся.
— К хозяину? — поинтересовалась я.
— Да прям. К еде, — ответила она, и я засмеялась.
- Сколько же тебе лет?
- Несколько сотен, - честно признался Эреш. - Я еще змееныш.
- А выглядишь, как взрослый гад.
В хранилище твоего рода лежит одна вещица. Древний артефакт. Его ты и отдашь мне.
– Что за артефакт?
– А это что-то изменит?
– Вдруг ты с его помощью собираешься завоевать весь мир.
– И что мне потом делать? С этим миром? – скривился Грин. – Мороки много – командуй, правь и ходи с грозным видом. Я предпочитаю свободу и независимость.
«Что за слова ты собирал из льдинок все эти годы, мой бессердечный Кай?» — пишу ему в ответ дрожащими пальцами.
«Все лгут», Герда».
Мы всегда пытаемся увидеть свою собственную душу в глазах других.
— Я все же не думаю, что он хочет жениться на обеих. Но вычислить, которая из них его суженая, нельзя. А на одну из них еще и магия не действует. Значит надо травить… обеих. Так точно не ошибемся.
— Воистину мудрое решение, — закивали остальные.
Дело осталось за малым — подобрать яд.
— Позвонишь или напишешь сюда еще раз – я тебя из-под земли достану.
— Сильно храбрый? – продолжает свинья.
— Нет, не храбрый. – Пожимаю плечами, присаживаясь на подоконник. – Злой и дурной.
— Для тейринца нищий не тот, у кого пустой кошелек, а тот — у кого пустая душа.