Мама вырубает папу из кабинета...
О, какое счастье быть муми-троллем, только-только пробудившимся ото сна и пляшущим в зеркально-зеленых волнах, пока восходит солнце!
— А вы не побоитесь выслушать одну страшную историю? — спросил Снусмумрик, зажигая лампу.
— Насколько страшную? — оживился Хемуль.
— Примерно как отсюда до входа или чуточку подальше, — пояснил Снусмумрик. — Если это тебе о чем-то говорит.
Ах, как сладко все съесть, все выпить, обо всем поговорить и до того наплясаться, что усталые ноги еле несут тебя домой в тихий предрассветный час — спать, спать!
Муми-мама пошла спать в свою комнату, потому что больше всего на свете она любила спать, когда дождь барабанит по крыше.
«Ну никакого порядка на свете, — недовольно подумал Хемуль. — Вчера жарища, сегодня мокротища. Пойду-ка завалюсь снова спать».
Муми-тролль всегда больше всего любил самые последние недели лета, но и сам как следует не знал почему.
Пока Волшебник ел, все осмелились чуть-чуть приблизиться к нему. Тот, кто ест блины с вареньем, не может быть так уж жутко опасен.
“Всяк должен иногда остаться наедине с собой”
Да, кстати, ты не видел Ондатра?
- Он еще спит, - грустно ответил Хемуль. - Он считает, что незачем вставать так рано, и, в сущности, он прав.
Подумать только! Быть такой красивой и не получать никакой радости от своей красоты!
А на завтрак были оладьи, золотистые оладьи с малиновым вареньем.
Еще на завтрак была вчерашняя каша, на которую, однако, никто не польстился, поэтому ее решено было оставить на завтра.
надо иногда менять что-нибудь. Слишком многое мы принимаем как должное, в том числе и друг друга.
Было чудесно не заботиться ни о чем на свете. Никто не разговаривал, никто не задавал вопросов, ни о ком не нужно было беспокоиться. Только тайна и неизмеримые просторы моря и неба окружали его, а они никогда не разочаруют.
Муми-тролль разложил перед собой бутерброды в обычном порядке: сначала бутерброд с сыром, потом - два с ветчиной, потом - один с холодной картошкой и сардинами и самым последним - с повидлом. Муми-тролль был совершенно счастлив.
Туман прокрался на остров. Он выполз из моря, и никто не заметил его прихода. Внезапно все оказалось завернутым в бледную серую пелену, и казалось, уступ смотрителя маяка плывет одинокий и покинутый в шерстяной пустоте.
Муми-папа любил прятаться в тумане. Он немного спал -- пока его не будил крик чайки. Тогда он поднимался и бродил по острову, бесплодно размышляя о течениях и ветрах, о происхождении дождя и штормов, о глубоких ямах на дне моря, которые невозможно измерить.
Слишком многое мы принимаем как должное, в том числе и друг друга.
"Странно, - думала Муми-мама, - странно, что люди грустят, даже сердятся из-за того, что жизнь слишком легка. Но так уж они устроены. Нам остается только начать все сначала".
"-Иногда нужно время...-заметила она.- Нужно жутко много времени, прежде чем многое станет ясно."
"Жаль, что мамам нельзя уходить из дома, когда им вздумается, и спать не дома. Мамам иногда это в особенности нужно".
"Как странно, - огорченно думала мама, - как странно, что становишься грустным и злым оттого, что тебе хорошо".
Муми-тролль немедленно ретировался, его глаза горели от разочарования, он был ужасно задет и оскорблен. Конечно, муравьи жили тут до него. Но если живешь в земле, все равно ведь не видишь, что делается наверху. Муравей не имеет ни малейшего представления о птицах или о тучах и обо всем остальном, что важно и прекрасно — позволим себе сказать — для Муми-тролля.
Есть разного рода справедливость. Согласно справедливости, которая, возможно, более сложна, но абсолютно правильна, полянка принадлежит ему, а не муравьям. Только бы дать им это понять! Ведь они с таким же успехом могли бы жить где-нибудь в другом месте. Чуть подальше, всего на несколько метров. Как бы им это объяснить? В худшем случае, может быть, удастся провести пограничную линию и поделить сферы влияния.
Но вот они уже снова здесь, они окружили его и двинулись в атаку. Муми-тролль бежал. Он постыдно бежал из этого рая, но был полон безумной решимости вернуться обратно. Эта полянка ждала его всю его жизнь, а может, многие сотни лет! Она принадлежит ему, потому что нравится ему больше, чем кому-либо другому. Если бы даже целый миллион муравьев любил ее одновременно, они не испытывали бы таких сильных чувств, как он. Так он считал.
Мама Муми-тролля давным-давно разложила по местам все вещи, которые они привезли из дома. Генеральной уборки она не делала, потому что пыль еще не успела накопиться, да и не нужно делать из уборки культ. Что касается стряпни, то она много времени не занимает, если ей не придавать большого значения.
- Иногда проходит много времени, - сказала она, ужасно много времени, прежде чем все становится на свои места.
- Я хочу найти тайные правила, которым подчиняется море. Я должен, раз я хочу полюбить его. Иначе я никогда не буду счастлив на острове.
- С людьми точно так же, - с энтузиазмом сказал Муми-тролль, вставая. - Я имею в виду, если хочешь любить их.