“Курение - великая вещь, подумал Зайцев: даёт столько предлогов разговаривать. И ещё больше - не разговаривать»
«Даже умные люди были бессильны перед чувством собственного превосходства - и делали глупости; поразительно, как легко это работало».
«Лопнувшие мечты почему-то всегда пахнул дурно»
«...всё равно женись. Мужику нужны на шее жернова. Баба, дети. Да, тащить тяжело. Но без них улетишь. Жизнь такая. Закрутит, с ног собьёт, унесёт».
..любуясь дрожащим полотном реки — такой широкой, что противоположного берега не увидишь, как ни напрягай зрение. Амур волновался под порывами ветра, дыбился пенными волнами, сердито впечатывая их в бетонные сваи. Редкая река может потягаться с Амуром в суровой мощи и животной дикости..
Однажды примеренные маски превратились во вторую кожу. Она нравилась себе и окружающим, и было бы глупо что‑то менять. Маски функциональны, комфортны и просты в использовании. Они защищают. У масок есть только один недостаток — они прилипают намертво, так, что отдирать потом приходится с мясом…
Любая цель достижима, когда четко сформулирована.
Привычка, знаете, такая похабная вещица: из любого бунтаря приспособленца сделает.
Нет ничего сложного в этой жизни. Жизнь простая. Сложности у нас в голове.
Мечта не сорняк, нельзя ее выдернуть бесследно - как бы ты ни усердствовал, ни орудовал тяпкой, хотя бы один крохотный росточек все равно останется. И годами будет ждать удобного случая, чтобы пустить побег...
Снаружи нет никаких цепей. Все ограничения внутри.
Я не знаю, как назвать это чувство. Увлечением? Оно слишком поверхностно. А я ощущаю, как глубоко вязну. Страстью? Она чересчур эгоистична. Я готов никогда не касаться тебя, не обладать тобою, радуясь просто тому, что ты существуешь. Похотью? Она видит лишь тело. А меня возбуждает твоя личность. Любовью? Она не знает преград и сомнений. А я не уверен, что мы должны быть вместе…
Когда‑то она читала, как приручают слонов. Маленького слоненка приковывают цепью за ногу. Он пробует освободиться, но цепь крепка, и постепенно он свыкается с неизбежностью, принимает свою участь. И затем, годы спустя, взрослого, тяжеловесного слона удерживает лишь тоненькая цепочка, которую он при желании мог бы порвать в два счета, если бы не помнил, что это невозможно.
Марине надоело быть тем глупым слоном. Снаружи нет никаких цепей. Все ограничения внутри.
Правда — величайшая драгоценность, ее нужно экономить.
... его "форд" занесло и перевернуло через крышу. Он остался в сознании. Но не мог двигаться. Он позвонил мне. Я же режиссёр. Я должна сказать, что теперь делать.
Что я здесь ищу? Альтернативу? Новое начало? Его не существует. Я часто пыталась убежать, оставить прошлое позади, думала: новый город - новое счастье, новый мужчина - новое счастье. Но этот метод не работает.
Я вспоминаю, что мне сказал Филипп, когда мы познакомились: "Сначала проект, потом инсценировка". Сначала ты придумываешь, что тебе надо, создаёшь модель в миниатюре, потом строишь в натуральную величину. Готово. Каждый кузнец своей жизни и своего счастья.
Знаешь, призраки- это же почти всегда члены семьи. Они всё никак не поверят, что больше не участвуют в жизни, поэтому склоняются рядом и всем надоедают.
Я даже начала подумывать, не убили ли они родители и не исходит ли этот запах от спрятанных где-то гниющих тел. От детей, поняла я, всего можно ожидать.
Книга оказалась вроде падения в грязь чужой жизни, она забила мне уши и глаза, так что я оглохла и ослепла для всего, кроме нее
И подумала: так бывает, дети падают в щели, и про них забывают; на этот раз эта мысль дала мне надежду.
- Обосраться можно, - наконец тихо сказал он. - Я - так прям сейчас готов.
Как только тайное становится явным, его уже не свернёшь и не спрячешь. Оно вдруг оказывается повсюду: висит в кухонном воздухе, вылетает в открытое окно.
Мы все - то, чем сделали нас наши семьи. Но иногда от этого можно сбежать. Закрыть за собой дверь и выйти в другую комнату. Эта комната обставлена по-другому. Здесь только то, что ты выбрал сам.
Хуже холодного кофе, как говорится, может быть только горячий самогон.