Цитаты
262049
Я не желаю ему счастья. Я хочу, чтобы у него все было плохо. Ведь я имею на это право!
Мужчина в возрасте около пятидесяти гордо катит по дорожкам парка коляску. Он молодой отец. Рядом идет молодая жена. Она улыбается, кивает, соглашаясь с каждым словом мужа. Вторая молодость или вторая жизнь? А что осталось в первой? Бывшая жена, дочь или сын-подросток. Имеют ли они право на вторую жизнь?
Маша Трауб
Было у нее такое счастливое и редкое женское свойство – не видеть плохого, не замечать косых взглядов.
Мужчина в возрасте около пятидесяти гордо катит по дорожкам парка коляску. Он молодой отец. Рядом идет молодая жена. Она улыбается, кивает, соглашаясь с каждым словом мужа. Вторая молодость или вторая жизнь? А что осталось в первой? Бывшая жена, дочь или сын-подросток. Имеют ли они право на вторую жизнь?
Маша Трауб
Ей нравилась ее бесхитростная жизнь с небольшими радостями.
Мужчина в возрасте около пятидесяти гордо катит по дорожкам парка коляску. Он молодой отец. Рядом идет молодая жена. Она улыбается, кивает, соглашаясь с каждым словом мужа. Вторая молодость или вторая жизнь? А что осталось в первой? Бывшая жена, дочь или сын-подросток. Имеют ли они право на вторую жизнь?
Маша Трауб
Она думала, что у них связь, не банальная пустышка. Душевная, физическая, связь по судьбе, по общности кровеносных сосудов.
Мужчина в возрасте около пятидесяти гордо катит по дорожкам парка коляску. Он молодой отец. Рядом идет молодая жена. Она улыбается, кивает, соглашаясь с каждым словом мужа. Вторая молодость или вторая жизнь? А что осталось в первой? Бывшая жена, дочь или сын-подросток. Имеют ли они право на вторую жизнь?
Маша Трауб
Он был другим, из другого мира, из другой жизни. Вообще с другой планеты.
Мужчина в возрасте около пятидесяти гордо катит по дорожкам парка коляску. Он молодой отец. Рядом идет молодая жена. Она улыбается, кивает, соглашаясь с каждым словом мужа. Вторая молодость или вторая жизнь? А что осталось в первой? Бывшая жена, дочь или сын-подросток. Имеют ли они право на вторую жизнь?
Маша Трауб
Конечно, она не поверила в слова про любовь, но лучше услышать ложь про чувства, чем..: «Я вообще не понял, что это было».
Мужчина в возрасте около пятидесяти гордо катит по дорожкам парка коляску. Он молодой отец. Рядом идет молодая жена. Она улыбается, кивает, соглашаясь с каждым словом мужа. Вторая молодость или вторая жизнь? А что осталось в первой? Бывшая жена, дочь или сын-подросток. Имеют ли они право на вторую жизнь?
Маша Трауб
Ей, в конце концов, тоже хочется иметь семью – обычную, нормальную семью. Чтобы был муж, свекровь, которой нужно понравиться. Дом, праздники совместные и что там еще бывает… Чтобы у нее все было стабильно, спокойно.
Мужчина в возрасте около пятидесяти гордо катит по дорожкам парка коляску. Он молодой отец. Рядом идет молодая жена. Она улыбается, кивает, соглашаясь с каждым словом мужа. Вторая молодость или вторая жизнь? А что осталось в первой? Бывшая жена, дочь или сын-подросток. Имеют ли они право на вторую жизнь?
Маша Трауб
"Остановите вращающееся тело - что вы скажете о его оси? Сама эта ось - лишь иллюзия существование которой обусловлено фактом вращения тела. Вполне возможно, что мы считаем своё "я" существующим лишь потому, что вокруг него вращается "тело" событий, действий и мыслей".
Наивно было бы полагать, что мы можем дать удовлетворительное определение понятию «мышление». В погоне за ним, мы в лучшем случае сформулируем непрактичное представление о мышлении. Нам необходим инструмент, точнее даже – инструкция к инструменту, который мы уже имеем, но не вполне понимаем, как же им пользоваться. Без этой инструкции само наше мышление (как инструмент) не является еще мышлением в строгом смысле этого слова. Так что, эта инструкция – не просто правила пользования мышлением....
Реальность дается нам только в разрыве наших представлений, но этот разрыв мучителен, а полученное в нем знание - сиюминутно.
Пожалуй, лучшее, что мы можем – это мыслить мышление. Лучшее – хотя бы потому, что ничего другого мы помыслить просто не можем, а все, что мы мыслим, уже и всегда – есть наше мышление.
Данная книга призвана сообщить об очень простых вещах, по существу – об азах мышления. Но, к сожалению, именно это и представляется главной проблемой, поскольку мало чем отличается от безрассудной попытки заглянуть под капот несущейся по автобану машины.
[...] нас всегда убеждает то, что подкрепляет имеющиеся у нас представления.
Пожалуй, лучшее, что мы можем – это мыслить мышление. Лучшее – хотя бы потому, что ничего другого мы помыслить просто не можем, а все, что мы мыслим, уже и всегда – есть наше мышление.
Данная книга призвана сообщить об очень простых вещах, по существу – об азах мышления. Но, к сожалению, именно это и представляется главной проблемой, поскольку мало чем отличается от безрассудной попытки заглянуть под капот несущейся по автобану машины.
Не имея прямого доступа к реальности, мы не можем ее познавать, а то, что мы считаем результатами своего познания реальности, в действительности является лишь нашим знанием о наших представлениях о реальности.
Пожалуй, лучшее, что мы можем – это мыслить мышление. Лучшее – хотя бы потому, что ничего другого мы помыслить просто не можем, а все, что мы мыслим, уже и всегда – есть наше мышление.
Данная книга призвана сообщить об очень простых вещах, по существу – об азах мышления. Но, к сожалению, именно это и представляется главной проблемой, поскольку мало чем отличается от безрассудной попытки заглянуть под капот несущейся по автобану машины.
Воображение - это тоже наш психологический опыт, только проецируемый психикой в будущее.
Мы странным образом теряем ощущение перспективы. Образ возможного будущего не проступает, не рисуется. Сама история – и наша собственная, и цивилизации – рассыпается, теряя свой прежний, когда-то стройный метанарративный облик. Оказавшись в такой ситуации, мы как будто схлопываемся – ощущаем какую-то внутреннюю пустоту, теряем идентичность. Мы словно бежим, оставаясь на месте. «Складка» – специфическая «патология» времени. Патология, которая, как часто бывает в медицине, позволяет разглядеть...
Цит. Павел Дмитриевич Тищенко: Время задает систему как последовательность тождеств и отличий предмета от себя самого.
Мы странным образом теряем ощущение перспективы. Образ возможного будущего не проступает, не рисуется. Сама история – и наша собственная, и цивилизации – рассыпается, теряя свой прежний, когда-то стройный метанарративный облик. Оказавшись в такой ситуации, мы как будто схлопываемся – ощущаем какую-то внутреннюю пустоту, теряем идентичность. Мы словно бежим, оставаясь на месте. «Складка» – специфическая «патология» времени. Патология, которая, как часто бывает в медицине, позволяет разглядеть...
Нелепо думать, что мы можем "найти себя" просто так - безотносительно к окружающему нас миру, не соотносясь с ним (через игру тождетств и различий). Как нельзя вытащить себя за волосы из болота, так нельзя вынуть себя из мира, - не оттолкнувшись от чего-то в нём.
Мы странным образом теряем ощущение перспективы. Образ возможного будущего не проступает, не рисуется. Сама история – и наша собственная, и цивилизации – рассыпается, теряя свой прежний, когда-то стройный метанарративный облик. Оказавшись в такой ситуации, мы как будто схлопываемся – ощущаем какую-то внутреннюю пустоту, теряем идентичность. Мы словно бежим, оставаясь на месте. «Складка» – специфическая «патология» времени. Патология, которая, как часто бывает в медицине, позволяет разглядеть...
Поглощаемая нами информация более не перерабатывается нами, а потому и не изменяет нас самих, она проглатывается нами целиком - не будучи ни проанализированной, ни оцененной, ни усвоенной должным образом.
Мы странным образом теряем ощущение перспективы. Образ возможного будущего не проступает, не рисуется. Сама история – и наша собственная, и цивилизации – рассыпается, теряя свой прежний, когда-то стройный метанарративный облик. Оказавшись в такой ситуации, мы как будто схлопываемся – ощущаем какую-то внутреннюю пустоту, теряем идентичность. Мы словно бежим, оставаясь на месте. «Складка» – специфическая «патология» времени. Патология, которая, как часто бывает в медицине, позволяет разглядеть...
... вся наша с вами "индивидуальная" реальность больше не представляет собой единого полотна, скроенного прорастающей в общество личностью, теперь это скорее мозаика, собранная из многочисленных вмененных нам и заполняющих нас информационных блоков, которые можно комбинировать и перекомбинировать сколь угодно долго, полностью воспроизведя таким образом иллюзию активности нашей личности, которая, впрочем, по той же самой причине ничем по существу не будет отличаться от любой другой.
Мы странным образом теряем ощущение перспективы. Образ возможного будущего не проступает, не рисуется. Сама история – и наша собственная, и цивилизации – рассыпается, теряя свой прежний, когда-то стройный метанарративный облик. Оказавшись в такой ситуации, мы как будто схлопываемся – ощущаем какую-то внутреннюю пустоту, теряем идентичность. Мы словно бежим, оставаясь на месте. «Складка» – специфическая «патология» времени. Патология, которая, как часто бывает в медицине, позволяет разглядеть...
И вот, ты сам возвращаешься к себе прежнему, десятилетней давности, и с ужасом понимаешь, что это не твой текст. "Не твой" в том смысле, что ты-нынешний так не думаешь, и он абсолютно твой - если ты остался там, в том прошлом. Ты думаешь о том же, ты думаешь те же самые мысли, но по-другому.
Мы странным образом теряем ощущение перспективы. Образ возможного будущего не проступает, не рисуется. Сама история – и наша собственная, и цивилизации – рассыпается, теряя свой прежний, когда-то стройный метанарративный облик. Оказавшись в такой ситуации, мы как будто схлопываемся – ощущаем какую-то внутреннюю пустоту, теряем идентичность. Мы словно бежим, оставаясь на месте. «Складка» – специфическая «патология» времени. Патология, которая, как часто бывает в медицине, позволяет разглядеть...
Это была встреча с будущим, отличительной чертой которого была невозможность его вообразить, с будущим, которого, как ему и надлежит, еще не было - ни в воображении, ни в ясной цели, ни, простите за навязчивость, в акцепторе результата действия.
Мы странным образом теряем ощущение перспективы. Образ возможного будущего не проступает, не рисуется. Сама история – и наша собственная, и цивилизации – рассыпается, теряя свой прежний, когда-то стройный метанарративный облик. Оказавшись в такой ситуации, мы как будто схлопываемся – ощущаем какую-то внутреннюю пустоту, теряем идентичность. Мы словно бежим, оставаясь на месте. «Складка» – специфическая «патология» времени. Патология, которая, как часто бывает в медицине, позволяет разглядеть...
Мы действительно больше почти не думаем, а лишь потребляем и реплицируем информацию по механизму своеобразного и столь популярного в Сети перепоста. Кто-то, возможно, решит утешить себя тем, что он потребляет много "содержательной" и "умной" информации, но вопрос не в том, чем именно заполнен наш мозг, вопрос в том, в каком качестве эта информация в наших мозгах существует.
Мы странным образом теряем ощущение перспективы. Образ возможного будущего не проступает, не рисуется. Сама история – и наша собственная, и цивилизации – рассыпается, теряя свой прежний, когда-то стройный метанарративный облик. Оказавшись в такой ситуации, мы как будто схлопываемся – ощущаем какую-то внутреннюю пустоту, теряем идентичность. Мы словно бежим, оставаясь на месте. «Складка» – специфическая «патология» времени. Патология, которая, как часто бывает в медицине, позволяет разглядеть...
Целомудрие, как и воздержание, - добродетель, о которой лучше вспомнить завтра.
Бесценное сокровище – посмертная маска Монтесумы – утеряно. А затем найдено. Продано и сразу украдено. Теперь разыскивается. Хрупкая беззащитная Анна, дочь известного коллекционера, должна отправиться в загадочную страну за древней реликвией, ведь только она может спасти репутацию отца. Яркий и жаркий колорит Мексики, опасности, подстерегающие на каждом шагу: Анне придется вести переговоры с бандитами, соблазнять влиятельных людей и в конце концов взять судьбу в свои руки. Потому что другие тоже...
Все любят маски… Потому что каждому из нас есть что скрывать...
Бесценное сокровище – посмертная маска Монтесумы – утеряно. А затем найдено. Продано и сразу украдено. Теперь разыскивается. Хрупкая беззащитная Анна, дочь известного коллекционера, должна отправиться в загадочную страну за древней реликвией, ведь только она может спасти репутацию отца. Яркий и жаркий колорит Мексики, опасности, подстерегающие на каждом шагу: Анне придется вести переговоры с бандитами, соблазнять влиятельных людей и в конце концов взять судьбу в свои руки. Потому что другие тоже...
admin
добавил цитату
из книги
«Голова профессора Доуэля»
4 года назад
— И порок будет наказан! — воскликнула она, уже почти теряя волю над своими чувствами.
— О да, конечно, там, на небесах. — Керн посмотрел на потолок, облицованный крупными шашками из чёрного дуба. — Но здесь, на земле, да будет вам известно, наивное создание, торжествует порок и только порок! А добродетель… Добродетель стоит с протянутой рукой, вымаливая у порока гроши, или торчит вот там, — Керн указал в сторону комнаты, где находилась голова Доуэля, — как воронье пугало, размышляя о бренности всего земного.
admin
добавил цитату
из книги
«Голова профессора Доуэля»
4 года назад
Многие женщины сожалеют о том, что они не родились мужчиной… Это, наверное, такие женщины, на которых мужчины не обращали никакого внимания.
admin
добавил цитату
из книги
«Голова профессора Доуэля»
4 года назад
Вежливость не в ладу с правдивостью.
admin
добавил цитату
из книги
«Голова профессора Доуэля»
4 года назад
Красивые ноги очень выигрывают при коротких юбках.