Он сполз с дивана на четвереньках, помотал головой…
– С добрым утречком. – Кохэн выглядел до отвращения бодрым, а еще прямо-таки лоснился довольством. – Кофе подать?
– Я тебя ненавижу.
– Подать.
– Руку сначала подай…
Кохэн отступил на шаг.
– Извини, босс, но руки мои мне еще пригодятся.
И ушел.
Вот же… Бездна его задери.
– Извини. – Кохэн отвел взгляд. – Я просто подумал… ты женщина, а он мужчина…
– И что с того?
Мысль не то чтобы вовсе безумная, скорее уж нелепая. Тельма женщина? Пожалуй, она иногда вспоминала об этом. Мэйнфорд мужчина? Не из ее снов точно.
Мишка боялся темноты.
Тельма совершенно точно знала, что ее плюшевый мишка боялся темноты. И шорохов. Чужих людей. Он был вообще очень боязливым, что, конечно, совершенно неприемлемо для медведя. Но няня утверждала, что конкретно для этого медведя можно сделать исключение ввиду его плюшевости.
…свирель упала.
…и ушла в обгоревшую землю.
…а чудовище распахнуло кожистые крылья и обняло Тельму. Надо же, какие заботливые твари водятся в ее кошмарах.
Слава богам, слез не было. Закончились на первом году приютской жизни. Какой смысл плакать, когда из утешителей – один медведь. Он, верный, и ныне сидел на покосившейся полке. Жизнь изрядно его потрепала. В боях с приютскими детьми медведь лишился глаза и уха, а еще обзавелся кривым швом-шрамом через все плюшевое тело. Тельма сама шила, помнится, все пальцы исколола, но странное дело, они с медведем стали лишь ближе.
Некрасивая блондинка - это нонсенс.
-Донни... он хороший парень.
Наверное. Когда-то был. Все подонки, как подсказывал опыт, когда-то были или хотя бы казались хорошими парнями.
знаешь, что такое резервация? Это кусок прошлого, запертый в каменных стенах.
Это ведь основное правило, которому чтецов учат на первом же занятии: видишь ты, видят тебя.
Ты не привык себя слушать. Это плохо. Если ты не слышишь даже себя, то как услышишь кого-то еще?
Этот город давно обезумел, быть может, он изначально был безумен, построенный на крови, костях и кладбище чужих богов.
Тайны есть у всех... большие и маленькие... грязные и не очень... сладкие... знаешь, чем старше тайна, тем слаще она на вкус...
Озлобленных людей в мире куда больше, чем наивных. Но так выживать легче.
Истина, она не в вине, в на дне бочки с самогоном. Как осилишь, так и откроется.
От Тельмы не требовалось поддерживать разговор. И это тоже было замечательно. Она совершенно не умеет притворяться, что чужие проблемы ей и вправду интересны.
Город убивал людей руками других людей. И забавлялся. Это Вилли знал точно, как и то, что продолжаться сие будет до скончания времен. И что ему оставалось, кроме как топить знание в виски?
Чужой разум – зыбкая штука. Старик, помнится, с трясиной его сравнивал, чуть оступишься, и поймает, затянет, спеленает чужими кошмарами, закрутит в омутах памяти, а затем и вовсе растащит на клочья, на куски.
- Слушай море, малыш. Когда будет становиться невмоготу, слушай море. – Дед протянул причудливую раковину, сам прижал ее к уху Мэйнфорда. – А мамаше своей, если сунется со своими таблетками, вели засунуть их в жопу.
– В чью?
– Того осла, который их выписал. – Дед хохотнул.
– Эд, собирайся, ты идёшь со мной.
– Ура, гулять! Где мой шотландский килт?
– Не гулять, скорее чинить разборки.
– Ура, разборки! Где мой молоток?
– Папуль, это мы!
– Мы? – рыча, удивился я.
– Открывай, пока она не сказала «дедуль», – посоветовал кудрявый бог, и я мигом сдвинул засов.
Иггдрасиль мне всей корневой системой в самое весёлое место…
– Иди давай. Не спрашивай меня ни о чём. Просто убей там всех и возвращайся!
– Чтобы вместе убить всех тут?
– Ты понимаешь меня как никто, Ставр Белхорст!
Личные отношения и остаются личными до тех пор, пока ты не начнёшь выкладывать фото своей жизни в инстаграмме и забивать собственной физиономией все социальные сети. Внимание хоть какого-то сообщества к тебе, любимому, так затягивает, что человек и не замечает, как готов выложить всё самое сокровенное, лишь бы получить лишний лайк или вызвать маленький пошлый скандальчик.
– Вернёмся живыми, набью тебе морду.
– Что ж, теперь у тебя есть серьёзный стимул вернуться, – философски резюмировал бывший бог.
– Это который младший брат короля Ричарда Львиное Сердце? – не удержался я.
– Нет, это деверь кузена четвёртого брата от третьего брака короля Вильгельма Третьего Редкозубого!